Цитата:от:АЛЕКСАНДР ПЕРВЫЙ
Полностью с Вами согласен!
Это я еще приводил данный пример к тому, что
"Труднее сделать себе имя прекрасным произведением, нежели прославить произведение посредственное, но с уже известным именем!"
Эту достаточно любопытную фразу, я прочел в одном из издательств, она принадлежит перу Жана де Лабрюйера:Подробнее
"Объясните тупому и темному: почему небогатые и образованные люди, ценящие живопись, так любят подлинники не шибко шедевральных, в сущности, картин (шедевры им не по карману)? И они при этом не деньгами, не материальной своей значительностью гордятся — они гордятся именно тем, что картины подлинные. И безоговорочно предпочитают их даже самым лучшим копиям самых лучших картин. Третьеразрядный подлинник ценится у людей искусства несравненно выше, чем люксовая копия всемирного шедевра. А копия как бы и вообще художественной ценности не имеет — она лишь передает подлинник.
В чем здесь причина жесточайшей и однозначной связи между ценностью коллекционной и художественной? Ведь коли ты разбираешься в живописи — смотреть-то тебе лучше на шедевр, чем на так себе картинку. И какая тебе разница, нарисовал это Рембрандт или маляр Петр Иванов, если это по виду ну абсолютный же Рембрандт?
Объясните: как вы сопрягаете эстетическое воздействие от картины с ее авторством? Ну, большинство ценителей в живописи на самом деле ни хрена не понимают, вроде как модистки в истинном качестве одежды, и платят они не за предмет, а за этикетку — она им гарантирует качество, и в гарантии они убеждены. Но есть ведь и такие, которые разбираются, — им-то зачем обязательно подлинник?
Символ богатства? — настоящему ценителю на это плевать. Символ вкуса? — настоящий ценитель ориентируется только на собственный вкус; эстетов и снобов мы оставим в стороне, это разновидность тупой светской толпы, лишенной самостоятельных оценок и самостоятельного мнения, у них все заемное.
Чем различаются подлинник картины и адекватная копия, формально не отличающаяся от подлинника абсолютно ничем?"
...
"Поэтому для нас вечно важна судьба художника. Как жил, любил, страдал, боролся, достигал, умер. Судьба присовокупляется к творчеству в нашем восприятии, придает ему дополнительную ценность — в значительном художнике мы вечно желаем видеть значительную личность, и тем самым все акты деятельности значительной личности тоже становятся значительными. Судьба превращается в легенду, легенда в перспективе уменьшается до сияющей точки — символа, имени, знака величия. И вот уже достаточно сказать «Рембрандт» — и ничего не знающий о художнике человек проникается сознанием значительности этого имени, просто обозначенного.
Значительность созидательного акта — вот в чем ценность подлинника. Наилучшая подделка только прикидывается шедевром — а этой главной сути в ней нет.
Мы допытываемся, подлинник это или копия, как влюбленный допытывается у любимой: правда она его любит, или просто притворяется и ее слова и поступки выражают лишь желание угодить ему и удержать его любовь. Какая тебе разница?! — вопит выведенная из себя возлюбленная,— тебе что, плохо, или я должна вести себя иначе?! — Нет, ты должна вести себя точно так, но еще это обязательно должно быть правдой, иначе для меня все теряет смысл.— Почему?! — Потому что правда означает еще, что ты сходишь по мне с ума и жить без меня не можешь, а мне вот это и дорого, а не только твои слова и милые поступки".
...
"Борхес как-то выразился в том духе, что классическими мы называем произведения, в которых каждый знак условились считать неслучайным, необходимым и исполненным предельного смысла. Как бы классические произведения лишены недостатков и обладают совершенством эталона. (В это «мы» попрошу не включать меня, потому что классика все-таки определяется традицией, а достоинства и недостатки оцениваются личным пониманием и вкусом: каждый, кто обладает самостоятельным суждением, в каких-то классических произведениях всегда будет видеть недостатки, а какие-то считать просто заурядными, возведенными в ранг классики малым умом и низким вкусом критики и толпы.)
Простой пример. Вот есть у нас тысяча картин на все человечество. Одна обязательно признается чемпионом — первое место на мировом конкурсе. Это автоматически становится «классикой» и принимается за верх достижений. То есть максимум ощущений зрителя от восприятия картин вообще — как предписано прицеплять к этой картине. А уж к чему прицепить ощущения — он, зритель, найдет: он такое усмотрит, что самому художнику и не снилось. «Потому что он был гений!» — сообщит эстет: «Он и не думал, у него многое получалось невольно, подсознательно, интуитивно!» Ага. Теперь возьмем, и от этой тысячи картин отнимем верхнюю половину — осталось всего пятьсот, причем тех, что хуже. И что изменилось? И ничего не изменилось! Первое место из всех имеющихся — уже из пятисот — это и будет классика со всеми ее реальными и домысленными достоинствами. Теперь она будет эталоном.
На бесптичье и коза шансонетка".
-- М.Веллер "Всё о жизни". "Искусство"