Мэттью СИЕД, многократный чемпион Великобритании по настольному теннису, участник двух Олимпийских игр, ныне — спортивный комментатор
Меня часто спрашивают: действительно ли в олимпийской деревне на протяжении всех Игр царит праздник секса? Отвечаю практически всегда одинаково — более чем. Впервые я попал на Олимпиаду в Барселоне в 1992 г., и за две с половиной недели мне довелось совокупляться гораздо больше, чем за всю предыдущую жизнь.
От запрета до презервативов
Для большинства из нас (олимпийских «девственников» и «девственниц») Барселона стала открытием не только в области спорта, но и секса. Там были роскошные девушки-волонтерши, облаченные в желтые футболки и весьма откровенные черные юбки, присутствовали и местные красотки, собравшиеся понаблюдать за ходом состязаний.
Но самое главное — в Барселоне были и спортсменки (буквально тысячи), прохаживающиеся с самодовольным видом, виляя бедрами во время пробежек по территории деревни. Одежда из лайкры не могла скрыть блестящую, подтянутую, перекатывающуюся мышцами и невероятно экзотическую плоть. Женщины со всех стран — мускулистые, половозрелые, атлетически сложенные и излучающие эстроген. Я провел столько времени, постоянно испытывая похоть, что можно было расстаться с жизнью.
И в таком состоянии пребывали не только мужчины. Судя по всему, представительницы слабого пола тоже не могли противиться зову своих гормонов, бросая многообещающие смелые взгляды и убийственные улыбки, словно конфетти. Ни одну трапезу нельзя было считать состоявшейся без откровенной беседы с маленькой прыгуньей с Кубы или амазонки-бадминтонистки из Швеции. При этом взаимное влечение было столь явным, что ситуация порой выглядела комично. Лишь усилием воли удавалось сдерживать себя, пока не завершатся состязания. Но как только мы заканчивали выступления, сразу бросались в объятия друг друга, словно фехтовальщики-самоубийцы. Должно быть, там процветали и гомосексуальные отношения, но учитывая пресловутую гомофобию в спорте, все это происходило более скрытно.
Праздник секса не ограничился Барселоной. То же самое происходило в 2000 г. в Сиднее, на моих вторых Олимпийских играх в качестве атлета. Подобное наблюдалось и в Пекине, где я присутствовал как комментатор.
Я пообщался с австрийским игроком в настольнаый теннис и убедился, что кураж олимпийской деревни не утрачен. Австриец, впервые попавший на Игры, был просто огорошен (точь-в-точь, как я 16 лет назад в Барселоне): «Невероятно — все словно сходят с ума!»
А один британский легкоатлет заговорчески поведал: «Пловцы закончили выступать раньше всех, и такое впечатление, что произошло настоящее извержение».
О да, пловцы! По какой-то неведомой причине МОК настойчиво назначает состязания по плаванию на начало Игр. Отсюда и неизбежные последствия — пловцы кончают раньше всех (я имею в виду и в сексуальном плане).
Олимпиада 1988 г. в Сеуле прославилась тем, что у здания британской сборной в ночь после завершения заплывов накопилось столько использованных презервативов, что Британская олимпийская ассоциация издала запрет на секс для атлетов. Здесь, в Пекине, организаторы осознали, что такие запреты приносят пользы не больше, чем запрет дышать, и раздали спортсменам тысячи бесплатных презервативов. Если уж нельзя их остановить, пусть хотя бы занимаются безопасным сексом.
Кстати, интересное наблюдение. Парни, завоевавшие золотые медали (даже столь эксцентричные, как Майкл Фелпс), являются главным объектом вожделения многих спортсменок. Судя по всему, спортивные достижения буквально сводят с ума определенный тип женщин. Олимпийская золотая медаль — не только дорога к славе и богатству, но и верный путь к сексуальным утехам.
Но в то же время женщинам-чемпионкам сексуальный успех вовсе не гарантирован. Золотые медалистки не пользуются у коллег повышенным спросом по сравнению с теми, кто выпал из соревнований еще в первом круге. Золотая медаль иногда даже считается своеобразным дефектом, как будто в женском стремлении к ней есть нечто откровенно неженственное — борьба за медаль, ярость и льющийся из всех пор пот. Спорт в этом отношении — отражение общего настроя общества, в котором успех мужчины — универсальный возбудитель желания, а вот женский успех весьма сомнителен с точки зрения сексуальности. Не то чтобы я был согласен с этим явлением, а лишь констатирую факт.
Тестостерон, лицемерие и Дарвин
С чем же связан столь бурный сексуальный разгул в олимпийской деревне? Объяснение в том, что атлеты-олимпийцы вынуждены демонстрировать неестественный (и, следует признать, совершенно нездоровый) уровень самодисциплины в период подготовки к серьезным состязаниям. Во что еще все это может вылиться в итоге, если не в вулканический выброс гедонизма?
Часто приходится видеть, как выбывшие из соревнований атлеты объедаются в кафе быстрого питания, употребляют алкоголь в больших дозах и, естественно, совокупляются, словно сумасшедшие. И все же это лишь часть объяснения, поскольку большинство известных мне атлетов готовы к сексу не только сразу по завершении состязаний, но и до них, и даже во время соревнований. Создается впечатление, что у спортсменов и спортсменок повышен уровень базовой сексуальной энергии. Но почему? Может быть, потому, что главные стимулы достижения спортивной славы очень похожи на те, что провоцируют излишне повышенное сексуальное влечение?
Если это так, можно с уверенностью утверждать, что все дело в тестостероне — гормоне, отвечающем за большую часть различий между полами, а также ключевом физиологическом стимуляторе агрессии, конкурентоспособности и половой зрелости. Это наблюдение больше касается слабого пола. Двойственный эффект тестостерона на показатели женщин в спорте и их сексуальность был продемонстрирован во время проведения в бывшей ГДР допинговой программы, спонсируемой государством. Организм среднестатистической девушки подросткового возраста производит примерно полмиллиграмма тестостерона в день. В середине 1980-х годов немецкие спортсменки получили около 30 мг андрогенных стероидов. От их влияния на спортивные показатели дух захватывало — женщины из Восточной Германии доминировали в плавании, легкой атлетике, но эти препараты стимулировали и либидо (по свидетельствам самих спортсменок).
Я ни в коем случае не хочу сказать, что все атлеты в деревне сидят на стероидах. Не могу сказать и того, что повышенный уровень тестостерона неизбежно приводит к частому сексу. Речь идет о том, что в глобальном аспекте естественно повышенный уровень тестостерона в организмах обоих полов можно считать достаточно обоснованным объяснением существования комбинации успехов в спорте и отменной сексуальной потенции.
Думаю, важно и то, что для большинства атлетов олимпийская деревня — это место, находящееся в тысячах миль от дома. В коллективном разуме давно укоренилось нечто, что позволяет нам играть по другим правилам, когда мы покидаем родные пенаты. Когда речь заходит о сексе, это означает, что люди, связанные отношениями, больше не признают или игнорируют супружескую верность и честность, на которых покоится идея моногамии. Философы именуют это явление моральным релятивизмом, а большинство из нас — лицемерием.
Можно, конечно, говорить и о влиянии теории Дарвина. Так, например, ученые измерили, насколько изменяется плодовитость мужчин по мере удаления от постоянного партнера. По данным исследования, опубликованного в журнале «Личность и индивидуальные различия», количество сперматозоидов у мужчины, проводящего много времени в разъездах, возрастает вдвое — от 389 млн. до 712 млн.
По моему мнению, именно сочетание вышеупомянутых факторов и создает взрывной сексуальный коктейль на территории строго охраняемой олимпийской деревни. Нельзя сказать, что это так уж плохо. Я всегда считал разнообразие в сексуальных отношениях одним из фундаментальных прав человека, хотя оно и не является панацеей в достижении счастья. Естественно, многие атлеты воздерживаются, а другие даже не одобряют такого поведения. С уверенностью можно говорить об одном: больше им не видать такого места, как олимпийская деревня, по крайней мере до Олимпиады-2012 в Лондоне.