Новый 1958 год. (Уже ретро)

Захотелось побеседовать с незнакомыми людьми о прошлом. Когда мои сверстники рассказывают о невыносимом сером существовании в «этой стране», я «делюсь» на три чувства. Первое, если верю, сочувствие по поводу семейных неурядиц, которые лишили детей всего того, что было у меня. Если не верю, то чувство отвращения, как к любому вранью, особенно корыстному. И третье, не забываю и о действительных проблемах в семьях, связанных с временем и политикой. Но о фотографии и нашей семье. Мама (слева) до войны жила в Ленинграде. Во время войны соседний дом разбомбили, и жильцы переселились в наш. Мама после войны приехала из Таллинна , где работала во время войны инженером на железной дороге, и уехала назад– не поднялась рука выселить блокадную семью. Папины военные фотографии на моей страничке. Если будет время, посмотрите и почитайте. До войны он учился в музыкальном училище по классу скрипки. Война распорядилась иначе. Но всю жизнь в нашем доме звучала музыка. В 1957 году отца перевели в Ленинград (фотографом в отдел криминалистики УВД), и мы оказались в одной крошечной комнате в милицейском общежитии. Я пошла в самую простую школу 118 на краю города . Вот тут и живут мои детские воспоминания и благодарность семье и стране. В школе работала энтузиастка- пионервожатая (Мира Иогановна Голуб). Профессиональная балерина вела кружок танцев. Солист оркестра народных инструментов вел кружок аккордеона (с тех пор играю для души и гостей). Был прекрасный хор, участникам которого преподавали сольфеджио. Я уже не говорю о кружках фотографии, английского языка, мягкой игрушки, театральной студии и всего-всего. И все это серьезно, качественно и бесплатно и ВСЕМ. Руководители кружков ходили по семьям, особенно неблагополучным, и уговаривали родителей обратить внимание на способности ребенка. На этой фотографии наша семья перед Новым 1958 годом. Я справа внизу, а между мамой и папой моя одноклассница и соседка по общежитию Лариса, с которой мы вместе по папиному настоянию занимались музыкой (она стала известным кардиологом) . Мы были счастливы. И не только потому, что выжили родители и родились дети. Мы не ощущали социальной несправедливости и у всех были равные шансы на образование и , в конечно счете, будущее. Сейчас мы живём обеспечено, но я ощущаю постоянное чувство вины перед семьями, которые просто не имели шансов вписаться в это капиталистическое благополучие.