Песня «мошника».

Ох, его песня. Кто услышит её впервые, тот не сразу поймёт, что это песня птицы. Кто-то назвал её «древней», и я не богу придумать более точного прилагательного. Она как сломавшийся сучок в сосновом лесу (это «тэканье»), как скрежетание ножа по камню (это «точенье»), но её надо слушать не в записи на CDпроигрывателе, а в тишине апрельского глухого уголка соснового бора. Только тогда поймёшь, почему этими скрипучими звуками восхищаются, и перед ними благовеют многие люди. Никак не могу привыкнуть к той лёгкости, с которой передвигается глухарь. Она так не вяжется с грузностью самой птицы. Пусть даже когда он ходит, то двигается почти бесшумно – это неудивительно для всех диких птиц. Но больше всего поразили меня его скоростные пробежки до рассвета, когда он бегал возле палатки. Самец, не сбавляя скорости, перепрыгивал полуметровые преграды (в виде поваленных деревьев) будто их и не было на его пути, ноги переставлял так быстро, словно летел над землёй. Конечно, более всего он красив во время песни. На току, да и на снимках, сделанных в это время он именно такой вид, с раскрытым хвостом и поднятым вверх клювом. В демонстрации хвоста есть практический смысл, чем больше веер из хвостовых перьев, тем старше самец и соответственно он более привлекателен для самок. Владимирская область. Май 2006, снято из укрытия, со штатива.