БУХТА БЛАГОПОЛУЧИЯ

СПАСО-ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ СОЛОВЕЦКИЙ СТАВРОПИГИАЛЬНЫЙ МУЖСКОЙ МОНАСТЫРЬ. АРХАНГЕЛЬСКАЯ область.БОЛЬШОЙ СОЛОВЕЦКИЙ ОСТРОВ в БЕЛОМ МОРЕ. Снимок сделан объективом: (NIKON AF-S 18-200mm f/3.5-5.6 G DX IF-ED VR Nikkor) Из книги ИСТОРИЯ ПЕРВОКЛАССНАГО СТАВРОПИГИАЛЬНАГО СОЛОВЕЦКАГО МОНАСТЫРЯ составленная архимандритом ИОАННИКИЕМ.(1899г.) Г Л А В А X Нападение англичан на обитель (1854 г.). В 1854 г., в самый разгар восточной войны, правительство ожидало нападения на северный поморский край, а потому в феврале Архангельская губерния объявлена на военном положении и стала торопливо вооружаться для встречи врага. 20 марта Новодвинская крепость была уже готова встретить неприятеля. Когда в архангельской губернии все стало на военную ногу, Соловецкий монастырь, окруженный льдами, проводил тихую монашескую жизнь и совсем не знал о том, что происходит кругом его и какая опасность угрожает ему. 16-го апреля с большим трудом пробрался на Соловецкий остров нарочный из Архангельска и доставил в обитель сведение что архангельская губерния объявлена на военном положении. Вместе с тем был получен указ Св. Синода, предписывавший немедленно отправить в Архангельск все церковныя и монастырския движимыя драгоценности, самим же монашествующим и всем кто имеет пребывание в монастыре, оставаться безвыездно и, призвав на помощь Всевышняго и святых Соловецких угодников, принять при содействии лиц от военнаго начальства назначенных всевозможныя меры к защите монастыря. Конечно, никто не знал, что неприятель непременно намерен побывать у стен Соловецких, но полученныя известия вообще были таковы, что повергли Соловецкую братию в уныние. Некоторые богомольцы поспешили выехать, а у оставшихся уныние мало по малу сменилось чувством преданности воле Божией и решимостию не оставлять обители, какова бы не была опасность. Архимандрит Александр как человек опытный, просвещенный и энергический, при первой вести об опасности решился принять всевозможнныя меры к защите. Воспоминания, долгая жизнь между людьми военными предрасполагали его к мужеству; в это трудное время он, не оставляя обязанностей настоятеля, духовно ободряя своих подчиненных, сделался как-бы комендантом крепости. Все распоряжения правительства по делам военным передавались через него; все от начальника Соловецкой команды до последняго послушника, ожидали его приказаний и обязаны были выполнять их безпрекословно. 25-го апреля ценное монастырское имущество, уложенное в 42 ящика и 4 бочки, на судах отправлено в Архангельск. Архимандрит по этому случаю в храме преподобных увещевал братию не унывать и заповедал поститься со всею строгостию три пятка трех следующих недель. "Знайте", сказал он братии, отправлявшейся вместе с утварью, "что, где бы вы не были, когда придет пяток, мы все здесь в обители молимся и постимся, вы тоже делайте и вас Господь помилует и сохранит достояние угодников". Кроме положенных ежедневно канонов и акафистов, он начал еще совершать по воскресным дням за всенощным бдением акафист Сладчайшему Иисусу, а по субботам за утренею акафист Божией Матери, к эктениям были присоединены умиленныя прошения, установленныя церковию при нашествии врагов. Настоятель старался ободрить всех своим словом и произносил поучения, исполненныя живаго упования на помощь Божию. Все это благотворно действовало на обитателей монастыря; старцы и юноши выходили из храмов с бодростию и воодушевлением; и у многих являлось желание сейчас же стать в ряды ратников. Шестидесятилетний старец отставной коллежский ассесор Петр Соколов предложил свои услуги по приведению монастырских укреплений в оборонительное положение, о чем и подал настоятелю заявление, проникнутое патриотическим чувством. Отставной лейб-гвардии унтер-офицер Николай Крылов немедленно представил просьбу о принятии его на вторичную службу в Соловецкой команде, отставной гренадер Петр Сергеев, сбросив подрясник и надев матросскую куртку, неотступно требовал дела. И другие обитатели монастыря заявили свою готовность защищать его. Такое патриотическое рвение их было весьма кстати, потому что Соловецкая команда состояла из 50 старых инвалидов. Таким образом из братии, служителей, работников и богомольцев составился не малочисленный отряд охотников, монашествующие имели своею обязанностию неусыпно молиться; многие из охотников не знали как и взяться за оружие, и должны были учиться военным приемам. Монастырское начальство спешило отыскать для них оружие; по осмотре уцелевших от прошедшаго времени пушек и ручнаго оружия оказалось следующее: пушек чугунных трехфунтоваго калибра 2, железных пятифунтовых 2, чугунных восемнадцатифунтовых 1, двенадцатифунтовых 1, шестифунтовых 11, пятифунтовых 1 и две самых малых, всего 20 пушек; пищалей 4, мортир 2, ружей 645, самострелов 20, пистолетов 12, шпаг 40, карабинов 1, мечей 1, пик 381 и бердышей 648. Ржавчина слоями покрывавшая оружие, и имеющияся на некоторых пушках надписи 1540, 1550, 1702 и т, д. удостоверяли о глубокой древности этих военных снарядов. Повидимому монастырь не имел недостатков в оборонительных средствах. Но на самом деле было не то: древния пушки или лопались при пробе, или крошились, когда снимали с них ржавчину; оказались более годными только две чугунныя пушки. Пороху имелось только 57 фунтов, а других огнестрельных принадлежностей и совсем не было. На помощь этим скудным средствам монастыря 4 мая доставлены из Архангельска 8 пушек с боевыми снарядами (по 60-ти на каждую); и с ними прибыли: инженер-поручик Бугаевский для устройства и вооружения батарей и фейерверкер Друшевский для обучения артилерийскому делу нижних чинов команды и охотников. С прибытием этого подкрепления в монастыре еще усерднее стали заниматься приготовлениями к обороне; привезенныя пушки разставили по западной стороне крепостной стены, в башнях и амбразурах; две монастырския чугунныя 3-х фунтовыя пушки уже давно стояли у Святых ворот и могли быть двинуты, куда угодно; в кузнице точили и отчищали от вековой ржавчины древнее оружие; на крепостную стену ко всем амбразурам собрали груды камней; на конюшне стояли оседланные кони для легкой артиллерии и всадников. Инженер-поручик Бугаевский всматривался в береговую местность и чертил планы батарей. Молодой прапорщик Никонович, начальник Соловецкой команды и фейерверкер Друшевский обучали военному искусству с 6 до 9 часов утра нижних чинов и с 5 до 7 часов вечера охотников. В конце июня монастырь был поставлен на военную ногу, все братство было в тревожном состоянии; невольно думалось, чем-то все это кончится. Архимандрит, воодушевляя братию словом упования и веры, говорил: "Что скорбите, братия! будто бы забыты и нет у нас войска? нет, не забыты мы, а это Божий о нас Промысл: если отразим врага войском, то войску и слава; а наша вера где? где и упование на Бога? Если же мы молитвою и верою отразим неприятеля и нам Господь поможет, то будет Богу хвала, обители же вечная слава, что без войска отразила супостата!" Слова его оправдались. 5-го июля настоятель отправился из монастыря за 20 верст к Сосновой тоне с целью наблюсти, не покажутся ли где неприятельския суда, проходившия, по слухам, мимо Соловецких островов по направлению к Архангельску. Как ни напрягал он свое зрение, не мог заметить ничего особеннаго в открытом море и спокойно расположился в рыбацкой избе на ночлег. На другой день утром в 6-м часу известили его, что показались какие то пароходы, идущие прямо к Соловецкому острову; нетрудно было увериться, что показавшиеся пароходы принадлежат неприятелю, так как в то время нельзя было предполагать в Белом море русских судов. Не прошло и 5-ти минут, как архимандрит Александр во весь опор, верхом на лошади, скакал в монастырь, где еще ничего не знали. Утро 6-го июля предвещало самый приятный летний день, ни малейшее дуновение ветра не колебало моря, в обители, по обыкновению, всё было тихо и спокойно; монашествующие, совершив утреню, или отдыхали, или молились за раннею литургиею, рабочие были каждый при своем деле; воины держали стражу около острога, по башням и на колокольне стояли монастырские стражи. В Северо-западной башне сторожил появление неприятеля старик лет 60-ти. И вот он видит разстилавишийся в воздухе черный кудрявый дым и вслед за тем с Северной стороны, из-за острова выступили две черныя точки... "Ах, ведь это вражеская сила!" воскликнул старик и побежал известить наместника. Раздался благовест к поздней литургии; иноки скоро собрались в храм преподобных Зосимы и Савватия, где начался молебен пред раками Соловецких угодников. В конце молебна прибыл в монастырь архимандрит Александр. Непокровенный, в одной дорожной рясе, преклонив колена и воздев руки к образу Божией Матери, он дрожащим голосом воззвал: "Царица Небесная! Ты защити обитель нашу и спаси нас; грехи наши привлекли на нас лютое испытание; но Ты, премилосердая, отврати его и умоли Сына Твоего, Бога нашего избавить нас от бед"!.. Обращаясь потом к Соловецким угодникам, он молился: "Преподобные, молим вас, не дайте в разорение врагу достояния вашего и спасите погибающих чад ваших"!.. После молебна все отправились крестным ходом на крепостную стену. В это время любопытные со стены чрез амбразуры могли видеть страшнаго неприятеля более и более приближавшагося к монастырю. Крестный ход возвратился в храм преподобных, и настоятель обратился к предстоящим с краткою, но сильною речью, увещевая соблюсти трехдневный пост и, возложив всю надежду на Бога, стать храбро за святую обитель. Воодушевленные искреннею речью иноки вышли из храма спокойно. Воины и охотники давно уже были на своих местах около пушек, на крепости и на берегу. Поновленное старинное оружие, в виде неприятеля, спешно разбиралось монастырскими людьми и богомольцами, не исключая детей; а настоятель с прапорщиком Никоновичем и небольшим отрядом солдат отправились на морской берег с двумя чугунными 8-х фунтовыми пушками, до сих пор стоящими у царской колокольни внутри монастыря. Около 10-ти часов утра неприятельские пароходы под английским флагом бросили якорь в 10-ти верстах от берега. До половины дня не двигались с места, иноки разошлись по келлиям, а настоятель, поставив две пушки на морском мысе за природный каменистый пригорок, также вернулся в монастырь. После полудня неприятель снялся с якоря и стал удаляться на запад к Кемскому берегу и скоро даже скрылся из виду. В монастыре обрадовались, но настоятель не поверил; "не верьте, сказал он братии, неприятель отвлекает наше внимание, чтоб застать нас врасплох; он вернется, мы не должны дремать". Действительно, не прошло часу, как пароходы снова показались и подошли к монастырю на пушечный выстрел. Скоро неприятель стал выкидывать на мачтах, один за другим, переговорные флаги; но сколько он не старался вызвать монастырь на переговоры, ответов не получал: для монастыря такой способ собеседования был непонятен, и на монастырской крепости, кроме национальнаго, других флагов не имелось. Как бы утомившись безполезным выкидыванием флагов, неприятель наконец дал знать о своем присутствии двумя пушечными холостыми выстрелами. Береговые артиллеристы не замедлили послать в ответ 8-х фунтовое ядро. Это недоразумение послужило для командира английской эскадры поводом к открытии бомбардирования. И вот на ограду мирной обители к Преображенскому собору грянулась первая полуторапудовая бомба, повертевшись она улеглась спокойно, не причинив никакого вреда. Не прошло минуты, как к больничному корпусу упала другая бомба и легла также спокойно, не разорвавшись. Вслед за тем ударилось в Святыя ворота ядро, не коснувшись стоявших здесь настоятеля и некоторых иноков. Эти последние в страхе удалились в обитель и захлопнули за собою ворота, но настоятель приказал снова отворить их; "не время еще, сказал он, запираться, неприятель неблизко и за монастырем много людей". На монастырь летели бомбы, гранаты и ядра. Неприятель в этот день стрелял с одного фрегата, сначала из орудий праваго, а потом леваго борта. С монастырской стены хотя и отвечали на их выстрелы, но ядра эти не долетали до неприятеля. Береговая же батарея сделала 8 выстрелов и один из них был так удачен, что нанес повреждение английскому фрегату, который после получасовой канонады отошел за кладбищенский мыс и стал производить починку. Впоследствии говорили, что у англичан были раненые. В монастыре не было ни убитых, ни раненых; не пострадала ни одна из чаек, которыя обыкновенно во множестве покрывают монастырский двор; но церковныя крыши и монастырския здания, а особенно так называемая "Архангельская" гостинница, стоявшая на пути выстрелов, - значительно потерпели. По окончании канонады, оставя батарею во ожидании нападения на следующий день, орудия передвинули к оконечности мыса в удобное, самою природою устроенное место. Сюда поспешил архимандрит Александр, со слезами он обнял и поцеловал фейервейкера Друшевскаго за его удачный выстрел и всех находившихся при орудиях поздравлял с успехом и надеждою на царскую милость. Так миновал первый страшный день канонады. Наступила июльская ночь, светлая и теплая. Неприятельские фрегаты стояли на якоре неподвижно. В монастыре же и около него шли приготовления к следующему дню. На том месте, где стояли две пушки, устраивали настоящую батарею; инвалиды и охотники чистили ружья и острили штыки. В обители совершено вечернее богослужение, но сну никто не смел предаться; одни стояли на страже у монастырских выходов, другие подбирали набросанные неприятелем бомбы и ядра, или таскали на стену камни; большая же часть иноков молилась в келлиях, приготовляясь на утро к св. причастию, быть может, в последний раз. На монастырской колокольне пробило два часа. Будильщик пробежал по монастырю с колокольчиком, как и всегда, за час до утренняго богослужения, чтобы иноки успели Приготовиться к молитве. В три часа по благовесту монашествующие собрались в Преображенский соборный храм, в тоже время и на неприятельских фрегатах стала заметна некоторая деятельность. С одного фрегата спустили катер, который пристав к берегу передал на нашу батарею депешу, адресованную: "По делам Ея Великобританскаго Величества Его Высокоблагородию главному офицеру по военной части, в Соловецке". Это было около 5-ти часов, когда солнце приподнявшееся довольно высоко обещало ясный летний день. В обители продолжалось утреннее богослужение и депеша доставлена настоятелю в храм. Вскрыв конверт он прочел следующее: "Часть эскадры Ея Великобританскаго Величества, в Белом море разставленной, кидавшая якорь 6-18 дня сего июля 1854 г., находит, что монастырь Соловецкий принял на себя характер военной крепости, имея при себе солдат Его Императорскаго Величества Государя Всероссийскаго, которые сегодня 6 числа палили на английский флаг. Капитан, командующий эскадрою, пред тем, чтобы требовать удовлетворения от заведения, принявшаго такой характер, предлагает следующия кондиции: 1) Монастырь должен безусловно сдать гарнизон, находящийся на Соловецком острове, вместе со всеми пушками, оружием, флагами и военными припасами. 2) В случае какого либо нападения на парламентерский флаг, с которым эта бумага передана, бомбардирование монастыря немедленно последует. 3) Если комендант гарнизона не отдаст своей шпаги сам на военном пароходе Ея Великобританскаго Величества "Бриск" не позже, как через 3 часа после получения этой бумаги, то будет понято, что эти кондиции не приняты, и в таком случае бомбардирование монастыря немедленно последует. 4) Весь гарнизон со всем оружием должен сдаваться в плен на острове "Песий" в Соловецкой бухте не позже, как через 6 часов после получения этой бумаги. Дано при Соловецком на военном пароходе "Бриск" Е. В. В. сего 6-18 июля месяца 1854 года. Эрасмус Омманей, Капитан фрегата Ея Великобританскаго Величества "Юридисей" и главнокомандующий эскадрою в Белом море". Прочитав такое грозное послание и достояв утреннюю службу, архимандрит Александр призвал к себе начальника Соловецкой команды и соборных старцев на военный совет, в котором было решено послать неприятелю отрицательный ответ: "Соловецкий монастырь, изъяснялось в ответной бумаге, стрелял уже тогда, как с английских пароходов последовали выстрелы, оружия, флагов и других военных снарядов монастырь не имеет, и поэтому сдавать нечего, коменданта в монастыре никогда не бывало и теперь нет". Ответ отправлен на монастырской шлюбке с г. Соколовым, и на половине пути принят от него английским офицером. Вслед за отсылкою ответа в обители началась литургия и, с возвращением Соколова, подходила к концу. В три четверти восьмого, когда молившиеся перешли из Преображенскаго собора в храм преподобных Зосимы и Савватия для совершения молебна угодникам Божиим, неприятель открыли сильный огонь. Над зеркальными водами спокойнаго моря мгновенно поднялись облака клубящагося дыма, грохот выстрелов раскатами понесся по пучине морской, достигая самых отдаленных берегов и глухим эхом раздаваясь по Соловецким лесам. На вековыя каменныя здания посыпался дождь огнестрельных губительных снарядов. В кладбищенском каменном храме бомба пробивает свод. Архангельская гостинница, пострадавшая и в предшествовавший день, сверлится ядрами и бомбами как решето. У монастырских стен в морской губе и Святом озере вода фонтанами поднимается вверх от разрывающихся в ней бомб. Между тем молебен у мощей преподобных продолжался и архимандрит читал акафист пред чудотворною иконою Пресвятой Богородицы. Вдруг бомба пробивает стену в Преображенской паперти, разрывается с ужасным треском и зажигает в паперти иконостас, бьет осколками в потолок, наполняет дымом паперть и собор и производит столь сильное потрясение, что все стекла высыпались, все двери с шумом распахнулись и многие люди попадали на церковный помост. "Стойте, стойте; не бойтесь, только молитесь"! со слезами увещевал всех настоятель. Народ опамятовавшись от ужаса потушил огонь, - и опять с большиею горячностию продолжалась молитва. Три странницы из числа семи, находившихся в то время в обители, оставались в соборном храме на молитве до окончания литургии; когда треснула внутри его бомба, оне упали на помост церковный и, ползая на коленях, отворили боковую дверь из собора прямо к ракам преподобных; настоятель велел поднять их и поставить между богомольцами. С окончанием молебна монашествующие отправились крестным ходом на крепостную стену. Звон колоколов, гром пушек, треск разрывающихся в воздухе, на земле и в воде бомб и гранат, крик кружащихся над обителью и неприятельскими пароходами Соловецких чаек, - все это сливалось с пением церковнослужителей и производило на душу потрясающее действие. Воздух был переполнен дымом так, что только в близком разстоянии можно было различать предметы. На югозападной стороне стены крестный ход остановился, чтобы совершить литию перед образом Божией Матери, стоящим тут под крышею. Это место приходилось как раз между бомбардирующим неприятелем и осаждаемою обителью. Надо полагать, что в амбразурах, посредством зрительных труб, была замечена движущаяся масса людей. Едва кончилась лития и крестный ход тронулся с места, раздался залп и над головами шествующих крыша в нескольких местах была пробита смертоносными снарядами. Два двухпудовыя ядра пробили крышу и вырвали помост там, где за минуту стояло духовенство, оглушив треском народ так, что шедшие сзади с воплем остановились. Смутились и шедшие впереди, не смея продолжать путь. "Идите, идите! говорил архимандрит, и крестный ход продолжал шествие чинно и торжественно. По милости Божией не было ни раненных, ни убитых. Туча бомб и ядер пронеслась над стенами и разсыпалась по монастырю; каменный корпус, получив много пробоин, наполнился дымом от разорвавшихся бомб; над мельницею также поднялся густой дым от лопнувшей под крышей бомбы, но пожара нигде не произошло. Крестный ход по стене обошел весь монастырь и достиг Благовещенских ворот, где нужно было спуститься на открытую площадь, чтобы пройти в соборный храм. Перед глазами была страшная опасность: ядра и бомбы падали градом, устилая монастырский двор; иеромонахи, шедшие; впереди с иконами в руках, пробежали к собору через площадь; но архимандрит с последующими за ним остановился под прикрытием Благовещенскаго храма и настоятельских келлий, выжидая удобнаго времени. Пользуясь этого остановкою он вручил монаху Геннадию чудотворный образ Божией Матери и послал его на Прядильную башню благословить ею Соловецких ратников, отвечавших неприятелю выстрелами. Не обращая внимания на опасность Геннадий исполнил это поручение с радостию и усердием. Пока посланный ходил в башню, народ смотрел во внутренность двора, где множество чаек сидело на гнездах, и с удивлением видел, что ни одна из этих птиц не была не только убита, но и ранена. Эта невредимость чаек напоминала утешительное евангельское изречение о Божием Промысле, который, сохраняя даже и малых животных, тем более печется о человеке. "Взгляните на птиц небесных.... вы не гораздо-ли лучше их?" (Матф. VI. 26). В это время прибежал фейервейкер Друшевский и просил настоятеля отрядить 12 человек, чтобы взять из подвала Преображенскаго собора ящик с зарядами. Просьба его была немедленно исполнена; храбрый воин был чужд всякаго страха; со своим небольшим отрядом из послушников он шел по открытой монастырской площади спокойно и, вынесши ящик, направился с ним кругом под прикрытием южной стены к Святым воротам из опасения взрыва и благополучно доставил к орудиям свою ношу. Между тем Геннадий возвратился с башни с иконою, и настоятель, приняв святыню в свои руки, с крестным ходом двинулся вперед через площадь. Бомбы и ядра, до того падавшия в монастырь, стали перелетать за ограду в Святое озеро; оно шумело от тяжелых ударов и взрывов, но из людей никто не был ранен. Возвратившись к ракам угодников Божиих, иноки опять начали молебен, не желая прерывать своих молений, пока или минет беда, или придет смерть во время молитвы. Ядра так сильно ударяли в алтарную стену, что от сотрясения вылетали стекла из рам и молящиеся падали на землю. Настоятель неисходно находился в храме, совершая молебное пение Господу, Пресвятой Богородице, святителям Николаю и Филиппу и преподобным Зосиме и Савватию. Духовник иеромонах Варнава всех исповедывал и причащал запасными дарами, приготовляя к смерти, которая так близка была к каждому. Старец Савватий, бывший Анзерский строитель, видя молитвенный подвиг архимандрита, тут же сказал: "Не может быть, чтобы Бог не услышал слезных молений нашего настоятеля и не помиловал нас!" Не велики были средства обороны монастыря сравнительно с неприятелем: из 8 пушек, находившихся в монастыре, - две стояли на югозападной и две на северозападной башнях, а четыре в различных местах на западной стене, артиллеристов было при них достаточно. Этою артиллериею командовали: прапорщик Никонович и фейервейкер Друшевский. Вне монастыря на устроенной в минувшую ночь батарее стояли две чугунныя 8-х фунтовыя пушки; здесь командовали унтер-офицер Крылов, собрав из охотников отряд стрелков, засел с ними в кустах. В разных местах по берегу разсыпалось несколько мелких отрядов таких же стрелков и ратников. У самаго монастыря и в монастыре под командою эконома монаха Маркиана были готовы на случай высадки отряды из послушников и богомольцев, вооруженных старыми бердышами, пиками, топорами и другими орудиями. К огнегасительным снарядам было приставлено достаточное число людей. За ходом всей обороны монастыря имели наблюдение и ежеминутно доносили настоятелю о положении дел: наместник иеромонах Матвей и благочинный иеромонах Николай. Неприятель, направляя выстрелы на батарею, постепенно разрушал ее. Смерть, можно сказать, глядела людям в глаза, они едва успевали припадать к земле, когда сверкал огонь неприятельских выстрелов; их часто покрывало землею, песком, мелкими каменьями, поднимавшимися от ударов ядрами в батарею; отряхнувшись они подползали к своим пушкам, заряжали их и, улучив минуту, стреляли, - и тотчас на их слабый удар отзывались громы, потрясавшие землю. Унтер-офицер Пономарев воодушевлял всех: дважды срывало с него фуражку, но ничто не смущало его. Рядовой Тимофей Антонов и Терентий Рогожин выказали особенное мужество; отставной унтер-офицер Крылов не только самым делом, но и веселым русским словом не давал своим товарищам призадуматься. Деятельно помогал героям и отличный стрелок норвежец Гардер, впоследствии принявший православие. Около полудня один из фрегатов перешел по фарватеру ведущему к монастырю за "Песий" остров и стал посылать выстрелы в самый тыл батареи. Так как с этой стороны не было для защитников никакаго прикрытия и держаться было невозможно, то унтер-офицеры Пономарев и Николаев и г. Соколов решили снять с батареи пушки и отправиться к монастырю. Два человека из охотников артиллеристов, не смотря на постоянную пальбу, скоро и благополучно ускакали на лошадях с маленькими орудиями к монастырским стенам; оставалось спастись бегством остальным людям, но они не решались отправиться тем же путем на явную погибель под перекрестным огнем фрегатов. Представлялось менее опасным возвратиться другим путем, но этот путь пересекался морским рукавом в 100 саж. ширины; пришлось оставаться пока на батарее. Скоро бывший тут же крестьянин Трофимов заметил на противоположном берегу рукава небольшой карбас; он бросился туда вплавь, достал его и перевез всех. Этим покончила свои подвиги береговая батарея. Но стрелки разсыпанные по берегу, упорно держались до конца канонады, не смотря на картечь, иногда посылавшуюся им со стороны неприятеля. Конечно, они знали, что ружейные выстрелы едва ли могли сколько нибудь вредить неприятелю, но не переставали стрелять для отвлечения внимания от монастыря. В начале с крепостной стены выстрелы были не часты по той причине, что не смотря на двойные заряды ядра далеко не долетали до неприятеля, при том же имелась в виду крайняя ограниченность зарядов; не позволявшая расточать их напрасно. Когда один из фрегатов, обойдя "Песий" остров, стал ближе к монастырю и стоял прямо против южной и западной башен, тогда выстрелы с этих башен участились и ядра нередко ударяли в борт неприятельскаго фрегата, не позволяя ему продолжать путь к монастырю; за то и неприятельские удары были теперь ощутительнее для монастырских стен и зданий. По словам очевидцев, неприятель старался направлять свои более тяжелые удары в орудия, выглядывавшия из амбразур башен, но не попадал, и бомбы ударявшияся о кремнистые камни стены большею частию падали на землю, или же, отразившись, тонули в водах залива. Около 5-ти часов после полудня, когда канонада, продолжавшаяся 9 часов стала утихать, пролетело со свистом 96-ти фунтовое ядро по направлению к Преображенскому собору пробив стену и верхнюю часть образа Знамения Пресвятой Богородицы, стоявшаго над западным входом в Преображенский собор;ядро с шумом упало на землю. Это был последний неприятельский выстрел, следы котораго доселе остаются на св. иконе Царицы Небесной. Через год нашли за этим пораненным образом другую 36-ти фунтовую неразорвавшуюся неприятельскую гранату. В 6-м часу 7 июля неприятельские фрегаты прекратили огонь и бросили якорь. В монастыре, не зная дальнейших намерений врага, немедленно приступили к поверке средств защиты и усмотрели недостаток в порохе. Вследствие этого был отправлен с противоположной стороны острова на карбасе в Архангельск посланец с письмом к военному губернатору; настоятель писал губернатору следующее: "вчерашняго 6-го июля прибыли к Соловецкому острову два английские военные парохода и бросили якорь на пушечный выстрел от монастыря. После полудня с одного из них начато бомбардирование 2-х пудовыми и пудовыми ядрами и бомбами; сегодняшняя канонада продолжалась 9 часов но безуспешно для неприятеля; кроме повреждений, нанесенных каменному и деревянному монастырскому строению, ничего особеннаго неприятель монастырю не причинил. Подробности этого необыкновеннаго события будут сообщены в свое время. Вашему Превосходительству не безъизвестно, что вся защита состоит из 48 человек нижних чинов Соловецкой инвалидной команды, у коих большая часть ружей оказалась ни к чему негодными, - одного фейервейкера и 8 пушек, присланных из Архангельска с небольшим количеством зарядов, коих осталось уже самая малая часть. Посему я в необходимость поставлен, доведя о сем до сведения Вашего Превосходительства, покорнейше просить не оставить монастырь в сем бедственном состоянии, оказать ему возможное пособие, прислав в самоскорейшем времени военную добавочную команду с исправными ружьями и потребным количеством военных припасов и снарядов, особенно же необходимо пороху до 20 пудов". Страшный день между тем близился к концу, дым выстрелов мало по малу разсеялся и солнце тихо клонилось к западу. Среди тишины раздался благовест, призывающий иноков к всенощному бдению, по случаю наступающаго празднества в честь Казанской иконы Божией Матери. Горячия молитвы вознеслись ко Господу Богу. Как уместен был тогда акафист, т. е. неседальное пение Пресвятой Богородице, составленный, как известно, в Константинополе в ту страшную годину, когда персы и скифы подступали к столице греческой в отсутствие войска и царя! Он напомнил Соловецким инокам, что и они, подобно древним грекам, нуждаются в помощи и заступлении Матери Божией. Всенощное бдение окончилось после полуночи. Никто не спал в эту знаменательную ночь: все ожидали на другой день новаго нападения и даже смерти, и готовились к страшному событию молитвою, постом и слезами. В 3 часа ночи во всех храмах совершена литургия, а после литургии все собрались у мощей преподобных на молебен; после же молебна был крестный ход по крепости. Сквозь амбразуры можно было видеть действия неприятеля, фрегаты уже дымились; все ожидали новых ужасов канонады, но неприятель снявшись с якоря медленно стал удаляться. Поравнявшись с Заяцким островом, где стоит деревянный храм во имя св. апостола Андрея Первозваннаго, построенный Петром I, он остановился, сделал два выстрела и, не получив ответа, высадился. Англичане, разрубив дверь, вошли в храм, сломали кружку, разсыпали медныя деньги по полу, раскрыли царския врата, обнажили жертвенник и забрали с собою 3 колокола по 14 фунтов каждый, и несколько серебряных вещей. Два старца, жившие при том храме, скрываясь в разселине скалы, наблюдали за неприятелем. После этого английские фрегаты оставили Соловецкие острова. Как только неприятель скрылся из виду, обрадованные иноки совершили молебен посреди монастырской ограды перед образом Знамения Божией Матери, пробитым выстрелами неприятеля. С какими чувствами благодарности и самой искренной радости иноки молились Господу Богу! Спасение обители по истине было дело чудесное. Неприятель испробовал, кажется все средства, истощил все силы, чтобы достигнуть предположенной цели - разрушить монастырь, и все напрасно. Пирамиды из огромных бомб, ядер и осколков, лежащих теперь среди монастырской ограды. многочисленныя пробоины, трещины и пятна на храмах, зданиях и крепостной стене, - все это безмолвно, но красноречиво повествует о неудачном покушении неприятеля и чудесном спасении обители. В памяти Соловецких обитателей осталось несколько замечательных случаев из страшнаго времени бомбардирования. Во время молебна перед раками преподобных прибежал с батареи рядовой Николай Яшников с лицом забрызганным грязью и сказал настоятелю: "пожалуйте нам на батарею икону и крест!" - "Не ходи, сказал архимандрит, я послал приказание снять людей с батарей: грозит опасность и я боюсь за вас". Но Яшников сказал:" я штрафованный, и желаю умереть или заслужить милость. "Тогда архимандрит, дав ему икону, благословил его и сказал: "я тебя не забуду". Верно исполнил свою обязанность штрафованный; свято сдержал свое слово и настоятель, обратив особенное внимание начальства на этого храбраго воина. Один инок нес из монастыря на батарею ядра, на возвратном пути падает перед ним 96-ти фунтовая бомба и прокатившись останавливается. Старец пошевелив бомбу палочкою взял и понес ее. "Что мало несешь?" спросил его изумленный очевидец происшествия. "Больше нет, будет с меня", отвечал хладнокровно старец. Он же шел от Святых ворот к больнице по монастырскому двору; ему советовали идти ближе к стене, чтобы не задели ядра. "Им своя дорога, а мне своя", отвечал спокойно старец. Один инок глухой заметив, что неприятельския ядра хорошо щеплют крыши, начал собирать эти щепки на растопку, как вдруг упала возле него бомба, розорвалась и осколком оборвала рукав его рясы; старец спокойно посмотрел на рукав и в утешение себе сказал: "ну ничего! я сам зашью". Другой, также глухой, во время самой сильной канонады с неприятельских пароходов почувствовав сотрясение и спросил: "что это стукает?" Когда же показали ему большое ядро и объяснили: "вот что стукает, такими то англичане стукают!" Он равнодушно произнес; "а я думал - наши пробуют пушки; ну, когда это англичане, то у нас Бог есть, Пречистая есть, да и Никола с преподобными; мы не боимся. "Просфорник с другим иноком, заботясь о заготовлении просфор к причастию братии, шли мимо придела Архангела Михаила, где падали ядра и бомбы, и в беседе не обратили внимания на пальбу; в это время в нескольких шагах разорвалась бомба, ударившаяся в стену придела под самою крышею. Старцы, посмотрев на эту бомбу, продолжали свой путь. "Я, - говорил просфорник, боялся только того, чтобы где не загорелось, а о смерти не тужил: это дело неизбежное." Один старец живший в больничном корридоре, окнами в самую крышу крепостной стены с той стороны, ГДЕ стоял неприятель, затеплил лампадку передъ иконою Царицы Небесной, приставил два образа - один преподобных Зосимы и Савватия, а другой св. патриарха Тарасия и св. Порфирия Газскаго, и помолившись, сказал: "преподобные, спасите!" Потом вышел из келлии и запер дверь. Из пяти келлий того корридора уцелела одна эта келлия, в соседней келлии бомбой пробило окно, изломало мебель, повредило стены и дверь, а в другой соседней келлии ядром проломило стену. Преподобные сохранили келлию огражденную св. иконами. Один старец лежал в келлии и раздумывал: выйти посмотреть, что делается или нет? Но лишь только он вышел ядро влетело в окно, ударило в стену над самою кроватью, пощепало заднюю доску ея, отскочило к лежанке и скатилось в угол. Если бы старец не вышел, смерть его была бы неизбежна. Будильщик инок Ипполит, заметил, что в день бомбардирования чайки весьма рано кормили птенцов своих, чего в продолжении 12 лет своего послушания он никогда не видал. "Не быть добру!" - подумал он. Но Промысл Божий хранил и этих животных. На монастырском дворе подле одного птенца упала бомба; едва оперившаяся чайка приподнялась, посмотрела и уселась рядом с снарядом. Другая бомба, ударившись в стену Преображенскаго собора, упала в стаю маленьких чаек и разорвалась, но оне успели разбежаться, не потерпев ни малейшаго вреда. У деревяннаго шатра Прядильной башни к морю чайка свила гнездо и вывела детенышей. Эта башня была повреждена неприятельскими выстрелами, но гнездо чайки сохранилось, висело как будто на воздухе и птички по прежнему просили себе пищи. После страшнаго бомбардирования неприятель, повидимому, оставил монастырь в покое; но обитель легко вздохнула только с наступлением осени. Мысль, что англичане быть может вздумают загладить свою неудачу новым, более ожесточенным нападением, - не переставала сильно безпокоить настоятеля и братию. Неприятель продолжал держаться вблизи Соловецких островов, выходя иногда на берег. Так 11-го июля ночью фрегаты подошли к Анзерскому острову; пустынники, жившие при Троицком и Распятском скитах, разбежались в лес. Архимандрит Александр послал туда для наблюдения за неприятелем двух рабочих с ружьями сухим путем до морскаго протока, отделяющаго Анзерский остров от Соловецкаго. Фрегаты став на якорь 12-го июля послали лодку за пресною водою; значительный неприятельский отряд, со всеми предосторожностями, приблизился к берегу, высадился и поспешно начал добывать воду из болота. Два наши стрелка дали англичанам время кончить свое дело, и тогда один из них выстрелил из ружья. "Русские, русские"! закричали англичане и поспешно отчалили. 15-го июля неприятель разрушил Крестный монастырь. Все это заставляло и Соловецкий монастырь держаться на стороже. 16-го июля из Архангельска возвратился посланный и доставил 10 пудов пороху, а через два дня из тамошняго баталиона прибыли 20 исправных солдат под командою двух унтер-офицеров и одного офицера с хорошими ружьями и боевыми патронами, по 60 на человека; вместе с тем прислано для Соловецкой команды 20 ружей с достаточным количеством зарядов. 15-го сентября, по Высочайшему повелению, присланы в монастырь 4 пушки 18-ти фунтоваго калибра с боёвыми снарядами и всеми принадлежностями и добавочная команда из 8 человек нижних чинов при двух унтер-офицерах и одном офицер. Для лучшей обороны по морскому берегу устроено еще четыре батареи; таким образом к концу сентября монастырь имел команду из 150 человек, кроме охотников и 14 орудий. Благодарение Богу, - все эти приготовления были напрасны; неприятель с августа не показывался у Соловецких островов. С наступлением осени опасность миновала, по крайней мере, до будущаго года. В октябре настоятель отправился по требованию Св. Синода в С.-Петербург, для личнаго объяснения нужд монастыря, где и был принят благосклонно, имел аудиенцию у императора Николая Павловича, императрицы Александры Феодоровны и других августейших особ царствующаго дома, передавал о военных нуждах монастыря военному министру и обер-прокурору Св. Синода. Все предложения его были выслушаны слушаны и приведены в исполнение. Весною 1855 года в Соловецкий монастырь присланы из Новодвинской крепости 2 единорога и при них 40 зарядов с гранатами, 250 пуд. пороху, 4400 ядер различных калибров, по 85 зарядов для всех имеющихся в монастыре орудий, 300 новых тульских ружей и 150 ружейных патронов. Кроме того, командированному по военным делам в Беломорский край флота лейтенанту Бруннеру было поручено обозреть принятыя на Соловецком острове оборонительныя меры, исправить и вновь устроить по этой части, что окажется нужным; для обучения нижних чинов артиллерии прислан фейрвейкер учебной артиллерии Рисков, а для исполнения обязанностей врача командирован младший ординатор лекарь Смирнов. С такими силами и при более правильном вооружении монастырь Соловецкий не боялся новых покушений неприятеля, но он в 1855 г. не нападал на Соловецкий остров. Несколько раз приставал он к Заяцкому острову и в первый раз в этом году 1 июня, выйдя на берег, англичане целый день охотились на зайцев и монастырских баранов и, отъезжая обратно, передали через старца Мемнона, как бы в подарок Соловецкому настоятелю, штуцерную пулю с письменным требованием выдачи им нескольких быков. 28 июня прибыли к этому острову два парохода - английский и французский за ответом настоятеля на счет быков; получив чрез того же о. Мемнона отрицательный ответ настоятеля, иностранцы пожелали видеть самого архимандрита. Архимандрит Александр решился повидаться с посетителями, и 24-го числа состоялось свидание на берегу Соловецкаго острова, но в выдаче быков опять было отказано. 12-го августа, прибыв на Заяцкий остров, англичане снова приглашали к себе настоятеля для объяснений, но он на этот раз не согласился видеться с ними. 17 и 18-го августа англичане, высадившись с двух пароходов на Заяцкий остров, совершали торжество: пароходы были украшены флагами и происходила пушечная пальба. Уходя с острова иностранцы захватили весь годичный запас хлеба и дров имевшихся у старцев-подвижников. 7 - 10-го сентября англичане с одного парохода опять отдыхали на Заяцком острову и, через трое суток оставив его, более не возвращались. Наступила осень. Воюющия державы заключили с Россиею мир. Вслед за этим и в обители Соловецкой водворились тишина и спокойствие по прежнему. Источник: http://www.solovki-science.ru/hist-predisl.htm#02