Уважаемые участники темы! Подскажите, плз, какие есть в Тунисе объекты, имеющие промысловое значение для фотосъемки? В первую очередь меня интересуют гг. Сусс, Монастир, Карфаген (ну с последним вроде понятно - древние развалины). Сахару не предлагать - по целому ряду причин туда не поеду. Не получится ли, что ничего кроме пляжных красот и сфотографировать нечего? :?:
Заранее - спасибо за информацию! :)
Что фотографировать в Тунисе?
Всего 11 сообщ.
|
Показаны 1 - 11
Что фотографировать в Тунисе?
Re[guks]:
от: guks
Подскажите, плз, какие есть в Тунисе объекты, имеющие промысловое значение для фотосъемки?
Тунисцы.
Re[guks]:
Была тут тема. Тунис живо обсуждали. Правда в рамках офтопа. Потому тему не подскажу. А про Карфаген зря вы. Лажа это, не развалины, а потеха.
ИМХО - Сиди абу Саид, и 2-х дневная экскурсия по Тунису. Пустыню вы самым краююююшком захватите. Думаю это кадров вам подкинет.
ИМХО - Сиди абу Саид, и 2-х дневная экскурсия по Тунису. Пустыню вы самым краююююшком захватите. Думаю это кадров вам подкинет.
Re[guks]:
Был этим летом там. От 2-х днейвной экскурсии не отказывайтесь (если вы конечно не в пустыне выросли :-))
а с фото-видами побережья там не очень. Карфаген действительно не впечатляет. Если хватит смелости, походите с фотоаппаратом по местным базарам, что в старых районах городов (ширик обязателен), по крайней мере в самой столице я ничего интересней не нашел. Самое интересное, это аборигены, но арабы народ горячий :-)
а с фото-видами побережья там не очень. Карфаген действительно не впечатляет. Если хватит смелости, походите с фотоаппаратом по местным базарам, что в старых районах городов (ширик обязателен), по крайней мере в самой столице я ничего интересней не нашел. Самое интересное, это аборигены, но арабы народ горячий :-)
Re[Вович]:
У аборигенов лучше спрашивать, можно ли их сфотографировать. Правда, самые колоритные как раз и возражают обычно :( Но тут уж ничего не поделаешь. А большинство не против бывает.
Re[Нина Табакова]:
Честно говоря, большого желания фотографировать местных жителей у меня нет. Мои фотографические интересы в данном конкретном случае лежат в сфере пейзажей, архитектуры и т.п.
Re[guks]:
ну вот... а я-то всегда думала, что аборигены - это самое интересное.
Тогда фотографируйте пустыню, ибо море там действительно совсем не интересное. А вообще - вставляю свой рассказ про Тунис (была 2 года назад), постаралсь все описать в соответствии с впечатлениями.
Письмо из Африки
Самолет на Африку отчалил …
Самолет был большой и желтый. Типа А-32 – аэробус французского производства. Правда, к вылету он опоздал на четыре часа – и, к сожалению, это было далеко не единст-венное неудобство. Лететь было очень страшно – я вообще боюсь самолетов, а тут еще и летела, можно сказать, в неизвестность…
В целом моя первая поездка в дальнее зарубежье была организована по эконом. классу, т.е. по ценам самым что ни на есть минимальным. В результате отель был очень грустный, питание – невкусное, а самолеты опоздали в обе стороны на довольно продол-жительное время. Но на этом мой список претензий к поездке заканчивается.
Выбор страны был почти случаен: мне подходило время и стоимость путевки. И, раз уж я выбрала Тунис – мне хотелось экзотики, чего-то, прежде не виданного, другой культуры, другого образа жизни. А вот того, что меня могут удивить какие-то природные явления, я почему-то не ожидала. Вроде как: чего я там не видела. Но оказалось, что уже в первую минуту меня удивили самые обычные пальмы – их-то я раньше и не встречала.
Фото1. Пальмы.
Название города – Сусс – не говорило ни о чем ровным счетом. Зато я знала, что на территории современного Туниса когда-то был расположен Карфаген. Итак, полный ком-плект ожидаемых удовольствий включал: море, солнце, древнюю историю, образ жизни современных африканцев ну, и еще чего-нибудь экзотического – для коктейля. Забегая вперед, скажу, что ожидания оправдались.
Потом встала проблема попутчиков. Найти их, как всегда, оказалось делом нелег-ким: кто-то уже был там, другой слышал не лучшие отзывы (интересно, есть ли хоть одно место, о котором никто не слышал таких отзывов?), у кого-то нет денег, а у другого – на-оборот, их гораздо больше, чем у меня, так что мне не потянуть такой уровень, у многих не совпадает отпуск. Список можно продолжать до бесконечности. Поэтому я решила об-ратиться к форумам типа «poputchika.net». Как довольно скоро выяснилось, успешно.
Настя
Вряд ли я могла найти лучшего попутчика. Начиная с третьего дня поездки никто не верил, что мы с Настей не сестры; очень быстро я и сама к этой мысли привыкла и на-зывала ее «ma petite soeur» . Она младше меня на три года, только что закончила вуз – экономический факультет, и собирается искать работу в области маркетинга. Едва ли не единственным нашим радикальным различием было восприятие сотового телефона: Настя все время ждала и хотела, чтобы ей позвонили, я же называла телефон своим ночным кошмаром и отчаянно надеялась, что он будет молчать. Увы, мои надежды не сбылись. Но даже это мало испортило мой отпуск.
Мы обсуждали абсолютно все: учебу, работу, предыдущие отпуска и планы на от-пуск предстоящий, встреченных людей, особенности восточной культуры и римской ис-тории, политические события в России, Тунисе и остальном мире, мозаики и барельефы в Большом музее... Мы даже любили одни и те же газеты. Правда, первую пару дней мы еще дискутировали на тему нашего отеля и проведения свободного времени, потом ушло и это: любые возникшие жизненные неудобства мы встречали неизменным смехом, в за-висимости от степени драматизма периодически переходящим в истерику.
Предела наше хихиканье достигло в оазисе Габес, называемом также «воротами пустыни». Кстати, сначала я думала, что это метафора, оказалось – буквально: пустыня обнесена стеной (видимо, чтобы не расползалась), а в стене сделаны ворота – вход. Хотя, может быть, стеной на самом деле обнесен оазис. В любом случае ворота там есть.
Ужин в отеле оазиса (опять забыла название отеля… оно переводится как «кочев-ник») был едва ли не единственной вкусной трапезой за все время путешествия. По этому поводу мы с Настей съели по три слоновые порции, вызвав несказанное удивление всех соседей и сотрудников отеля. За сладким мы ходили раза четыре; вернувшись из послед-него похода к столу сладостей Настя, держась за живот от смеха, еле выговорила: «Мне очень стыдно признаться, но я принесла тебе вот это», - и показала огромную белую та-релку с лежащим на ней крошечным кусочком абрикосового пирожного. После чего нам стало еще смешнее.
С не меньшим весельем мы каждый вечер ходили есть арбузы за ужином в нашем собственном отеле. Кстати, даже программы «все включено» в Африке подразумевают, что включено все, кроме напитков: напитки, вода покупаются отдельно и стоят относи-тельно привычных для нас цен довольно дорого. Арбуз же выдавался за ужином бесплат-но, вследствие чего и потреблялся нами в огромных количествах. В последний день офи-циант на прощанье даже принес нам дополнительную тарелку, после того как весь обща-ковский арбуз был съеден.
Нас смешил восточный базар и ходившие за нами толпами восточные мужчины – при этом мы явственно видели, что многие другие русские туристы почему-то злились на оба этих фактора. Нам не показалась утомительной двухдневная поездка в автобусе по полупустыне, несмотря даже на то, что в предпоследний день мы умудрились забыть в столовой солнечные очки, а солнце в Сахаре палило немилосердно.
Даже и не знаю, смогла бы я так легко не замечать бытовые неудобства, будь со мной рядом другой человечек. Все-таки иногда нам очень везет с людьми.
Фото 2. Настя
Lingvo problemo, amore – no problemo!
Эту фразу мне сказал один итальянец преклонных лет, постоянно живущий в Сус-се. Таких людей, как оказалось, довольно много: выйдя на пенсию, европейцы нередко покупают жилье в Тунисе и остаются там навсегда: жизнь в Африке недорогая, погода прекрасная, народ гостеприимный и приветливый. Правда, местный язык этот итальянец так и не освоил.
Основной государственный язык в Тунисе – арабский, второй по значимости – французский, на нем говорят в той или иной степени 90% населения. Поэтому, начиная со второго дня, на каком бы языке ко мне ни обратились, я неизменно отвечала «bonjour», т.е. приглашала перейти на французский.
В первый день ко мне не раз обращались «Buongiorno». Я не сразу сообразила, в чем дело, потом поняла: на мне просто-напросто была футболка с надписью «Italia». Впо-следствии это не повторялось.
Поначалу общаться было очень трудно, на язык наворачивались слова из самых разных языков, зачастую в одном предложении сочетались русский, французский, англий-ский, арабский (в гостинице лежала папка с минимальным арабским разговорником) и еще не-пойми-какой языки. Но уже на второй день я привыкла и языки не смешивала: сколько могла, объяснялась на французском, если не находила слов – переключалась на английский, но тоже чистый, без смешения. Наверное, помогло мое лингвистическое об-разование: насколько я могла заметить, у других так не получалось. Например, когда я спрашивала дорогу к музею Эль-Кобра, мне ответили: «You see… une etoile … there ». Чаще всего примерно так и общались.
Очень часто мне приходилось быть переводчиком. Но, если на второй-третий день сделать заказ в кафе было для меня целой проблемой, то к концу поездки я довольно легко объясняла по-французски сложные философско-жизненные понятия, грамматические кон-струкции русского языка, читала газеты и слушала новости. Понимала, конечно, не все, но в общих чертах понимала. Выражалась тоже коряво, но опять-таки понятно.
Хотя вообще-то взаимопонимание – не языковая, а какая-то другая категория. Яр-кий пример этого: общение моей Насти и фотографа из сервисного центра, куда я пришла, чтобы перекинуть фотографии из фотоаппарата (карта памяти на 300 кадров была забита битком, а я еще и половины желаемого не отсняла) на диск. Он спросил меня: карта встроенная? Нет, говорю, но как вытащить – не знаю. После этого он сказал еще что-то, чего я после трех переспрашиваний понять все равно не смогла, зато поняла Настя! Со-всем не говорящая по-французски! Она объяснила мне, что для подключения фотоаппара-та через шнур нужно устанавливать специальные драйвера, которые на этом компьютере не установлены, а карту памяти можно вынуть и вставить в компьютер без драйверов. Это, говорит, он у тебя разрешения спрашивает карту вытащить. И фотограф ведь ее тоже понял! Да, говорит, действительно, правильно она говорит.
Хотя бы одно-два слова по-русски знает каждый уважающий себя тунисец. Я вы-учила только «aslema» и «bislema» . Большего не требовалось, поскольку все равно на лю-бое приветствие удобнее всего было отвечать «bonjour». Торговцы на базаре, услышав ут-вердительный ответ на «Russia?» обычно отвечали: «Привет, как дела?», или даже: «Меня зовут Максим/Влад, я русский, я живу в Санкт-Петербург/ Москва». Очень было забавно. Насколько я могла заметить, они знали примерно сопоставимый набор фраз и на других языках (скандинавских, славянских, германских и даже южноафриканских). Кстати, юж-ноафриканцы тоже ездят отдыхать в Тунис: не за теплом, конечно, как европейцы, а за прохладой, морем и большим количеством более дешевой воды.
Стандартный набор русских фраз включал: хорошо, почему, посмотри, не хочу, привет, как дела. Встречались более редкие варианты, например, Эдип (рассказ о нем см. далее) знал фразу «Ха-ха-ха три раза». На всякий случай я ему сказала, чтобы он больше так не говорил: вдруг кто обидится. Рабочий в аквапарке в ответ на «Russia?» сказал «Я боюся?» Конечно же, мне сразу стало смешно и совсем не страшно. Кто-то из продавцов в ответ на собственный вопрос «Как дела?» сам же себе и ответил: «Ни хорошо, ни плохо, бляха-муха». А один из наших с Настей потенциальных ухажеров сразил нас наповал фра-зой «Грудь красиво, карашо джопа».
Кстати, далеко не все понимают смысл произносимых ими фраз. Не раз я спраши-вала: а что это значит? – и получала неверные ответы. А те, кто знал, что я говорю еще по-французски, например, портье в отеле, не раз меня встречали самым невероятным коктей-лем из слов, вроде «ca va … не хочу». Явно в значении «tous va bien? ».
И еще один яркий пример интернационального взаимопонимания, увиденный нами в одном из магазинчиков: русская женщина интересовалась у местного торговца ценой на сумку. Перед этим она спрашивала, из чего сумка, он ее не понимал. Услышав цену, она громко возмутилась по-русски: «Чего, вон там за стенкой в пять раз дешевле такая прода-ется!» И продавец ее понял! Начал объяснять по-английски: «Нет, там сумка плохая, у ме-ня классная!» За одной этой сценой стоило поехать в Тунис.
Восточный базар
Не увиденный мною в Дагестане восточный базар в Суссе предстал во всей своей красе. Во всем разнообразии торговцев и товаров, разброса цен и языков, помеси восточ-ного гостеприимства и восточной хитро-мудрости.
Базар обычно расположен в центральной части города – медине. В большинстве городов Туниса медина обнесена каменной стеной и представляет собой некое подобие крепости размером примерно 3х3 км. Внутри расположены тесно налепленные друг к дру-гу небольшие каменные дома, разделенные узенькими улочками. Если очень старательно вытянуть руки в стороны, можно было коснуться домов по обеим сторонам. Там же встречались маленькие отели, а на выложенных камнем мостовых между домами распо-ложились торговцы.
Фото 3. Медина
В Тунисе продаются недорогие красивые ковры, кожаные изделия, встречаются украшения из золота и кораллов, однако нас сразу предупредили: это может быть поддел-кой. Очень много сувениров, особенно верблюдов, сделанных из прессованной кожи ме-тодом, напоминающим наши папье-маше. Одного такого, особенно мне приглянувшегося, я себе привезла. Надеялась купить восточный костюм для танца живота, однако со швей-ным производством в Тунисе явно проблемы. А вот небольшие цеха по пошиву кожаных изделий нередко встречаются прямо в лавочках. Здесь же висит кожа, из которой все это шьется, модели одежды, и в течение суток ваш костюм будет изготовлен на заказ. Предла-гается очень красивая одежда из кожи и невероятное количество сумок: на любой вкус и для любого кошелька. Так что, если когда-нибудь поедете в Тунис, берите с собой деньги на красивую кожаную куртку.
Покупателям предлагается широкий ассортимент специй, а вот выбор восточных сладостей ограничен: встречаются только финики с нугой, орешки в сиропе и макруды – пирожки с финиками. Все это очень напоминает то, что вполне можно купить и в Москве. Из крепких напитков известна буха (интересно, отсюда ли русское слово «бухать»?), т.е. инжирная (фúговая?) водка, и тибарин – финиковый ликер крепостью 40º. Алкоголь про-дается только в государственных магазинах (ну, еще в кафе для туристов) и стоит очень дорого. А вообще местные жители редко пьют даже пиво, хотя в Тунисе довольно много не только мусульман, но и католиков, и иудеев. Не то чтобы сухой закон, а просто не при-нято.
Из национальных блюд больше других известен кускус: блюдо из баранины, пше-на, овощей и специй. Но в целом тунисская кухня не представляет собой ничего особен-ного: нет в ней ни слишком вкусных морских блюд, ни овощей с фруктами, ни сладостей. Да и не ловится там ничего, и не растет: одни финики да оливки. И для тех был не сезон. Мы попробовали местную шаурму: я – с соусом чили, так что, кроме остроты, мало чего почувствовала (соус повар размазал по всей площади шаурмы); Настя взяла без соуса, и ей шаурма показалась пресной. Эдип однажды поймал мне пару морских ежей, объяснив, что их можно есть. Ежи жалобно шевелили пальчиками, и мы с Настей, сжалившись, их вы-пустили – возмущению местных не было предела. Везде продавались в больших количе-ствах живые черепашки. Сначала думала: как у нас котята, потом догадалась – в суп. Впрочем, у нас ведь тоже продаются живые раки.
Впечатляет общение с торговцами. Во-первых, они обращаются на пятнадцати языках одновременно: «Madame… посмотри… карашо price ». Во-вторых, очень часто называют многократно завышенную цену, после чего принято торговаться. Например, ес-ли вещь стоит два динара, торг вполне могут начать с тридцати. Но независимо от того, уступил ли торговец в цене, торг приятен и ему, и покупателю, оба при этом хохочут, го-ворят друг другу комплименты. Лично меня этот процесс очень веселил, постепенно к мо-ему отношению присоединилась и Настя, но многие другие русские туристы просто пле-вали и уходили. Странные. Это же так здорово! Обязательно съездите посмотреть восточ-ный базар.
Вообще-то на восточном базаре главное не столько продать, сколько поговорить. Там встречаешь людей самых разных, начинаешь понимать их стиль жизни, образ мыш-ления. Арабы - веселые, общительные, часто смеются и совсем не похожи на наших ба-зарных торговцев: недовольных и злых, работающих на базаре потому, что не нашли дру-гой работы, каждую секунду осознающих, что это плохо и стыдно, и денег мало, и домой хочется… С деньгами и работой у арабов гораздо хуже, чем у русских, а вот с настроени-ем – не в пример лучше. Тунисцы любят родину, и в большинстве своем не хотят оттуда уезжать, рассказы о московских температурах наводят на них ужас. Так, в Сахаре в самый холодный сезон - 25º. В последний день мне сказали (неоднократно и примерно в одних и тех же выражениях): бедная маленькая русская девочка, она завтра уезжает в Москву, там так холодно…
Однажды нам встретился араб, постоянно работающий в Голландии, а на истори-ческую родину ежегодно приезжающий в отпуск. Тоже говорит: в Тунисе земной рай, в Голландии плохо, хотел бы всегда жить здесь, да не судьба, видно (читай – денег нет).
Но вообще-то Нури мы из повествования исключаем по той простой причине, что «вверх таких не берут, и тут про таких не поют». Так себе человечек. Оставлю только од-ну забавную фразу из его репертуара, произнесенную после того, как я съела лимон из чая: а, говорит, русские так любят есть лимоны, они у вас даже в меню включены, я видел.
Нажваддин
Если бы вы знали, как в Тунисе не любят русских! Если бы вы только могли себе это представить!!! (говорят, русских не любят нигде, но это очень слабое утешение)
Я все ломаю голову: и откуда только взялось такое количество настолько непри-глядных моих соотечественников? Ведь вообще-то нормальные же ребята у нас живут, а туда, выходит, ездит черт-те кто? О русских известно то, что они много пьют, вечно всем недовольны, не знают никакого языка, кроме собственного, и не хотят учить, неконтактны и тупы. Русские женщины пользуются на Востоке особенной популярностью – но не за красоту, а за то, что считаются доступными. Комплименты, касающиеся внешности, раз-личаются мало, а выражение «Natasha from Russia» подразумевает... ну, в общем, не будем о грустном. Кстати, кто-то из тех, с кем я беседовала, спросил меня: а что такое «Natasha»? это такое русское ругательство?
Поэтому когда в нас с Настей узнавали русских, я первое время сильно обижалась. Ну почему, откуда, не написана же на нас наша национальность? Тем не менее, вслед нам упорно кричали: «Russia».
Обидно было чуть ли не до слез. Ну почему, почему они все о нас такого мнения?
У тех, с кем разговаривала, я неоднократно спрашивала: а как вы узнаете, что мы русские? Большинство отвечало невнятно: ну, я давно работаю с туристами, я различаю немцев, итальянцев, норвежцев, русских. Некоторые отвечали: по лицу, по языку, есть общие черты у разных национальностей. Поразил в самое сердце водитель, который в по-следний день вез нас в Большой Музей. После обмена любезностями на французском он вдруг сказал как бы между прочим: потому что так редко бывает, что русские знают французский язык… Я сползла на пол. Боже, как, откуда? Он снова отделался общими фразами о том, что, мол, вы говорили между собой, я слышал. Но когда мы шли молча, в нас все равно узнавали русских! Пожалуй, самым внятным объяснением, которого мне удалось добиться, было то, что только русские девушки на отдыхе красятся, носят каблу-ки, делают укладку. Возможно, именно поэтому их считают самыми красивыми: они сле-дят за собой, в то время как остальные заявляют, что приехали отдыхать.
Я не очень много общалась с Нажваддином , но именно его выношу в название главы, поскольку он был едва ли не единственным человеком, при первой встрече сказав-шим о русских что-то хорошее. Хотя, конечно, дело тут было вовсе не в нас, а в нем: На-жваддин просто был шахматистом. Он сказал: «О, русские, вы так любите играть в шах-маты, у вас есть Каспаров, Крамник, Ботвинник…». Кстати, в шахматы в Тунисе играют много. Они продаются во всех магазинах, не раз я видела арабов, играющих в шахматы на карманных компьютерах и т.д. Нажваддин предлагал сыграть, я, понятное дело, отказа-лась. При дальнейшем общении даже попыталась признаться в том, что на самом деле да-леко не все в России умеют и любят играть в шахматы – не поверил. Нет, говорит, Москва – это центр шахмат, там расположены основные школы, не может быть, чтобы вы в них не играли, ну понятно, конечно, что не все...
Он очень старался представить с наилучшей стороны и свою собственную родину. Говорил по-французски скорее плохо, чем хорошо, но старался, как мог, пользовался вы-соким стилем, обращался только на «вы» и использовал сложные конструкции без отступ-лений от классической грамматики; держался восторженно и в высшей степени деликат-но. Я была растрогана. Не знаю, к сожалению, как он общался с представителями других наций, но почему-то думаю (надеюсь?), что менее восторженно. Так что спасибо тебе на добром слове, милый человек.
Из общекультурных вопросов о России была поднята тема русской мафии. Я на это ответила, что знаю про нее мало, поскольку в одни магазины с мафией не хожу, в одном общественном транспорте не езжу, вообще никак не пересекаюсь, а живут они какой-то своей, отдельной от меня жизнью, и чаще всего даже не в Москве и вообще не в России. Местные задумались. Потом спросили: а оружие у вас продается (слово «оружие» вызвало большие проблемы, поскольку я не знала его на французском, а они на английском; корни слов, обозначающих разные виды оружия тоже не совпали; мы пришли к согласию после того как Эдип, служивший в этой беседе переводчиком, сказал «a la guerre », а я «to kill »)? Да, говорю, но стоит очень дорого, и для его покупки нужны разные документы, которые, в принципе, тоже можно купить. Впечатлились. А у нас, говорят, – только у по-лицейских…
Восточный темперамент
Арабы – очень мирный народ во всех отношениях. И полицейских там почти нет, я за все время встретила не более пяти, из них двух – на таможне.
В свете недавних терактов в Лондоне тезис о миролюбии арабов звучит странно. В тот день мы сидели в кафе, и с нами было три местных жителя, и они меня спросили: «Ты ненавидишь Бен Ладена?» Конечно же, я сказала: «Да». Они замолчали минуты на две, потом поговорили между собой по-арабски, потом выдвинули дипломата – Нажваддина. Он сказал: «Знаешь, вообще-то не все арабы такие, Бен Ладен – один, мы – другие». Да ладно, говорю, ребята, забейте, у нас там тоже русская мафия, мы тоже не такие, как они. На том и помирились.
Драки на улицах среди местного населения случаются, но протекают гораздо спо-койнее (забавное словечко применительно к драке), чем это обычно бывает даже в Моск-ве, не говоря уж о нашей провинции. К европейским женщинам арабы пристают, но не так, как турки: вполне можно ночью в одиночку пойти гулять. Конечно же, они будут кру-титься вокруг, кричать «привет», говорить комплименты, но хватать за руки и тащить ку-да-то не попытаются, явно полагая, что любовь – дело полюбовное. Если с ними не разго-варивать, обычно быстро отстают. Исключение нам встретилось лишь однажды: подвы-пивший местный житель шел за нами часа два, крича: «Russia? Pologna? Hungary? Deutch? Netherlands?», потом «Natasha? Olga? Tatiana? Tsvelana?» и даже «Rosa?» и «Baba-Yaga?». В итоге пришлось взять такси и вернуться домой; но даже это не очень приятное проис-шествие нас повеселило. По большому же счету местное население не пьет и ведет себя вполне достойно.
При условии знания языка разговор с арабами вполне можно перевести на серьез-ную и интересную тему: они с удовольствием расскажут как они работают, отдыхают, как принято отмечать свадьбы, что здесь едят и пьют, и сколько лет учат в вузах. Они совсем не маньяки и не глупые, просто редко когда кто-либо из туристов всерьез обращает на них внимание. Боюсь, это еще один камень в наш огород: арабов в самом лучшем случае вос-принимают как носителей местного колорита, не как личностей. А ведь они же живые лю-ди, думают, чувствуют…
Очень по-разному они реагировали на просьбу их сфотографировать. Кто-то махал руками, отворачивался и не разговаривал. Другие, наоборот, радовались, и еще что-нибудь могли подарить в благодарность за проявленное внимание. Очень необычно среа-гировал Эдип: он разрешил себя сфотографировать, даже попозировал, но явственно на меня обиделся. Вроде: ты меня как дрессированную обезьяну воспринимаешь, не как лич-ность, а развлекаю я тебя, потому что у меня работа такая. Немало усилий пришлось при-ложить, чтобы с ним помириться.
Фото 4. Торговец чаем
Количество услышанных комплиментов и предложений сходить на дискотеку/в кафе не поддается пересчету. Картинку испортил один официант в пиццерии (есть у них там подобные заведения для туристов, местные редко в них едят). С ним диалог был при-мерно таков:
- У тебя уже есть бойфренд в Тунисе?
- Нет.
- Знаешь, я работаю до восьми, может, сходим куда-нибудь? Потому что в Тунисе у девушки не может быть отношений с мужчиной до свадьбы (отношения – это в широком смысле! за руку пройти с девушкой по городу – тоже отношения), а у мужчины – могут, но только с приезжими.
Естественно, с ним мы никуда не пошли. Кавалер тоже.
Арабы веселые, гостеприимные и очень любят свою страну (возможно, также и президента, во всяком случае, его портреты развешаны повсюду в количествах несчетных; много висит и тунисских флагов, часто по пять-семь штук в одном месте). Распространено мнение, что африканцы грязные – мне так не показалось. Например, там очень много по-строек и интерьеров белого цвета. Или белый – это какой-то символ в мусульманстве, или просто считается красивым. За счет этого создается дополнительное ощущение свежести. До стерильной чистоты отмыты общественные туалеты, вычищены от водорослей пляжи. При этом на улице – а часто и на пляже – попадаются бумажки и окурки, едят они руками, и руки потом не моют. Но, по-моему, арабы просто по-другому чистые, не на тех момен-тах акцентируют внимание. И потом, у них какая-то чистая грязь: в песке вполне можно изваляться и встать неиспачканным. Не говоря уже о том, что широко распространена грязетерапия – это, конечно же, для туристов.
Эдип
Он работал на нашем пляже помесью официанта, уборщика, спасателя, аниматора и продавца-консультанта. На наш приезд пришелся его день рождения – 19 лет. Именно он в первую очередь был нашим проводником: вечером мы ходили вместе гулять, а днем, забегая иногда к нашим шезлонгам, он сообщал основные новости; он же и просветил больше других в тунисских обычаях, привычках, проведении досуга и социальных вопро-сах. Днем он подходил к нам нечасто: персоналу запрещено неформальное общение с ту-ристами, прикрепленными к их объекту. А с работой в Тунисе большие сложности.
Честно говоря, мне становится жутко, когда в 18 лет мальчик работает по 12 часов без выходных. Средняя зарплата в Тунисе – 350 динар (примерно 270 долларов), но жен-щины чаще всего не работают, так что это совокупный семейный доход в месяц. Насколь-ко я могла заметить, мальчики начинают работать лет в пятнадцать. Наверное, первое время им недоплачивают.
Несмотря ни на что, после работы они идут развлекаться. Допоздна работают ме-стные дискотеки, кафе, игровые клубы. Допоздна же там могут присутствовать и дети, часто без родителей – это тоже считается нормальным. Мне не показалось, что многие знакомы друг с другом, но это совершенно не мешало им в общении. Однажды, когда Эдип поздно вечером провожал меня в отель, мы встретили официанта из нашего отеля, пребывавшего в чрезвычайно расстроенных чувствах. Официант узнал меня, но заговорил с Эдипом, предварительно объяснив ему, что вообще-то он знает меня, поскольку работа-ет в моем отеле. Рассказал, что он так зол, поскольку одна девушка из Болгарии согласи-лась было провести с ним вечер, он прождал ее три часа, но она так и не пришла, а потом он ее встретил в обществе двух других мужчин европейской внешности. В итоге мы би-тый час утешали этого официанта!!! Ну, кто может представить себе подобную картину в России? Он еще попросил меня послужить переводчиком на его завтрашних переговорах с родителями девушки; по счастью, назавтра они каким-то образом смогли объясниться без моего участия.
Кстати, там мужчины целуются при встрече! Не все, конечно, а только друзья. Как при встрече ведут себя женщины – сказать затрудняюсь, поскольку, кажется, ни разу не застала такой сцены. Женщин все-таки меньше видно на улицах; но те из них, кого мы встречали, вполне могли носить короткие юбки, краситься и вообще вели себя вполне по-европейски. В центральной, не туристической, части города их вполне можно было за-стать в кафе, на дискотеке и т.п.
Эдип, Нажваддин и их друзья обычно встречались в кафе часов в одиннадцать ве-чера и примерно до трех утра играли в бильярд и – не поверите! – детский настольный футбол. А в день рождения Эдипа с ними играли и мы с Настей. Он уговорил нас, несмот-ря на долгое и упорное сопротивление: «Ну пожалуйста, это же мой день рождения!» В итоге оказалось, что играть в настольный футбол действительно очень весело.
Эдип встречался с некой польской девушкой, в течение года в четвертый раз при-езжающей к нему (по его словам) в Сусс. Он даже познакомил ее с родителями, и ждал, что, окончив школу, девушка останется с ним в Тунисе. Боюсь, однако, родители девуш-ки, которые могут оплачивать четыре загранпоездки в год, вряд ли когда-нибудь отдадут ее замуж за тунисского разнорабочего. Да и девушка вряд ли захочет остаться беспридан-ницей. Этого я ему, конечно, не сказала. Но все-таки мне стало немножко завидно. Где же, скажите на милость, мои восемнадцать лет? Я ведь тоже когда-то верила в подобные ис-тории…
Эдип говорил по-арабски, по-французски и по-английски (языки расположены в порядке убывания познаний), и мечтал стать военным. На прощание я научила его гово-рить по-русски «береги себя»; он в отместку обучил меня основам арабской письменно-сти.
Фото 5. Эдип
История: Эль-Джем, Сфакс и Керуан
Очень многое напоминает о древнем Риме. Сохранившиеся культурные памятники представляют собой причудливую смесь римской, египетской и берберской культур. Мно-го исторических развалин, в Большом музее в Суссе представлена огромная коллекция из остатков мозаик, барельефов и статуй, в рисунках и статуях тоже встречаются самые раз-нообразные мотивы, а сам музей расположен в больше чем тысячелетнем здании. Но в со-временном Тунисе ничего не напоминает о древних культурах.
Мы брали двухдневную обзорную экскурсию по Тунису, включавшую в себя по-сещение трех городов, пустыни с оазисом, встречу рассвета на солончаке и сафари на джипе. Очень хорош был гид: местный, именем Али, бегло говорящий по-русски, но не-редко допускавший смешные стилистические ошибки, вроде: «за красивую девушку пла-тят большой выкуп, а бывают девушки, которых еще называют чмо болотное, такие стоят дешевле». При этом он очень хорошо знал местную специфику и мог ответить на любой вопрос: как социально-исторического, так и бытового плана.
В Эль-Джеме расположен третий в мире по величине и сохранности римский ам-фитеатр. Ему больше полутора тысяч лет, но сохранился он почти прекрасно. На меня произвел сильнейшее впечатление, за полчаса я истратила больше сотни кадров. Передать впечатление словами затрудняюсь. Лучше это увидеть. А сам город очень напоминает Сусс.
Фото 6. Амфитеатр в Эль-Джеме
Совсем по-другому выглядит Сфакс – второй по величине город Туниса, центр об-разования и, возможно, производства (во всяком случае, добычи фосфатов и выращивания оливок). Жителей Сфакса в Тунисе воспринимают так же, как в России москвичей: сами они считают свой город кормильцем всей страны ну и так далее, и тому подобное. Ничего интересного с исторической точки зрения в Сфаксе нет. В окрестностях его расположены оливковые рощи. Деревья в них растут на большом – метра 3-4 - расстоянии друг от друга. Как объяснил Али, если их посадить теснее, им не будет хватать воды. Зато проблема прополки в оливковых рощах явно не стоит: между деревьями земля сухая, выжженная, красноватого или желтоватого цвета, так что непонятно, как что-то вообще может вырасти на такой. До четырехлетнего возраста за оливковыми деревьями ухаживают, поливают; впоследствии дерево растет само и дает в год до шестидесяти килограммов оливок. В це-лом Сфакс очень напоминает европейские города.
Третий тип тунисских городов был представлен Керуаном – городом подчеркнуто мусульманской культуры, где родился какой-то пророк. Среди туристов он прославлен, в первую очередь, коврами и керамикой. Там же есть и большая мечеть, с высоты которой открывается красивая панорама.
Картаж – современный город, построенный на месте Карфагена – судя по расска-зам, очень похож на Сусс и Эль-Джем. Если верить путеводителям по Тунису, посмотреть там стоило только раскопки Карфагена в пригороде, которые, к тому же, еще и нельзя фо-тографировать. Поэтому в Карфаген мы не поехали – памятников римской истории и без того хватало по всей территории страны.
Неподалеку от Сусса расположен также Порт-Аль-Кантави – курортное местечко, специально оборудованное для туристов. Там посажены красивые газоны, оборудован ак-вапарк, ботанический сад и даже бьют фонтаны. В аквапарке Кантави я разговорилась с одной девицей примерно моего возраста: как выяснилось, она вышла замуж за тунисца, получила вид на жительство и даже нашла работу. Родом она была с Украины. На мой во-прос «С кем же ты здесь общаешься?» ответила, что в Тунисе остается очень много рус-ских девушек.
Полупустыня: звездные войны и жилища троглодитов
Путь от Сфакса до оазиса Габес («ворот пустыни») проходил через, как легко дога-даться, полупустыню. Когда закончились оливковые рощи Сфакса, начались желто-красные предгорья Атласских гор с одиноко торчащими финиковыми пальмами. Нередко эти горы были пересечены непонятными каменными кладками, при ближайшем рассмот-рении – искусственно сделанными. Кто их делал и зачем – неизвестно. Там было очень жарко; от жары и солнца спасал, казалось, только свободный закрытый льняной костюм и купленный по дороге берберский платок. Но полупустыня не идет ни в какое сравнение с пустыней! Трудно даже предположить, почему они так похоже называются.
Фото 7. Полупустыня.
В полупустыне были расположены жилища берберов, или троглодитов (не знаю уж, кто их так назвал): высеченные в скале пещеры. Али долго рассказывал нам о том, что берберы сохранили свой древний пещерный образ жизни, и даже современный язык бер-беров по звучанию очень близок к древнеегипетскому. Интересно, откуда можно было уз-нать, как звучал древнеегипетский язык? По лицу берберы больше других тунисцев напо-минают европейцев, и кожа у них светлая.
Вопреки ожиданию высеченные в скале жилища берберов показались мне вполне приемлемыми: они идеально сохраняли от жары и маскировались от нападений. Там даже был природный холодильник: расположенная выше и глубже отдельная маленькая пещер-ка. Наверное, единственным неудобством этого жилища была нехватка воды (на воду стояли счетчики). Даже каменные кровати показались мне удобными. Кстати, у тунисцев не принято пользоваться покрывалами: ни для застилания постели, ни для укрывания: обычно они просто стелют на пол циновку, и на ней спят. Я попробовала прилечь – оказа-лось, очень удобно.
Жилища большинства современных тунисцев тоже устроены, по нашим меркам, нестандартно: помимо того, что все окна снабжены деревянными ставнями, похожими на жалюзи, дома, особенно небольшие, часто бывают обнесены дополнительной высокой стеной, расположенной в двух-трех метрах от основного здания. При такой конструкции свет в дом попадает, а солнце – нет. За счет этого у нас поначалу создавалось впечатление, что дома нежилые: по вечерам электрические лучи тоже не попадают на улицу. В домах редко стоят диваны и кровати: есть только стулья для сидения и циновки для сна.
В посещенной нами пещере располагался и так называемый «берберский трон» - широкий пень, обточенный в форме стула со спинкой. Говорят, если на нем посидеть, в течение месяца выйдешь замуж. Мы с Настасьей посидели – теперь ждем результатов.
Фото 8. Пещера троглодитов.
Пустыня Сахара, или
Как исполнилось предсказание берберского трона
Габес – небольшой (100 000 жителей) городок с «трехслойным» (самый распро-страненный тип) оазисом, где сверху растут финиковые пальмы, во втором слое – южные фрукты вроде гранатов, грецкие орехи; в нижнем слое растут овощи. Воду в оазисе добы-вают бурением скважин, часто на глубину 5-7 километров; поднятая из скважин вода бы-вает горячая (70º) и соленая. Вода из крана тоже идет соленая, не питьевая. Работа в таких оазисах сводится к прогулкам туристов по пустыне и уходу за растениями. Неподалеку, в нескольких километрах вглубь пустыни, есть еще несколько поселков поменьше. Инте-ресно, зачем люди ходят в пустыню? Сейчас как будто можно найти менее травматичные пути. Хотя, может быть, в Южную Африку таких путей не проложено. Надо будет при случае съездить в Южную Африку.
Для двухчасовой поездки на верблюдах по пустыне всей нашей группе выдали бе-дуинскую одежду: широкое полосатое платье и чалму, позволяющую при необходимости закрыть все лицо. А вообще-то вход в пустыню по ощущению очень напоминал вход в сауну. Добавьте только к этому слепящее белое солнце. Все сделанные в пустыне фото я старалась направлять по солнцу – тем не менее, в аппарате стабильно срабатывала функ-ция «съемка против солнца». За счет этого кадры получились как будто вечерними и ощущения пустыни почти не передают.
И, честно говоря, я не знаю, как можно его передать. Многие спрашивают: ну и что ты там увидела-то, в этой пустыне? ну, песок, а что дальше?
Может быть, дело именно в том, что я не знаю, что там – дальше. Минут через пят-надцать глаза привыкают к солнцу, а весь организм – к жаре, и возникает непреодолимое желание идти вперед, вглубь пустыни, ну и что, что там жарко и воды нет, на верблюде, пешком, все равно, только бы идти дальше туда, в пески… А тут еще погонщик бормочет под нос: «La deserte, c’est magnifique ».
Помню, в мои девятнадцать, когда впервые в сознательном уже возрасте попала в горы, я заболела горами и постоянно хотела туда вернуться. Так вот, ощущение пустыни еще сильнее, а ведь и я сейчас куда как менее впечатлительна. Обязательно съездите по-смотреть на пустыню. И обязательно сходите второй раз в пустыню ночью.
Пустыня начинается резко, как обрыв. С одной стороны забора – городской пей-заж, за четыре дня ставший относительно привычным, с другой – песок и солнце. В самом начале «пустынной» стороны забора – лежбище верблюдов.
Фото 9. Пустыня
Али научил нас понятным верблюдам словам, аналогичным нашим «но» и «тпру»; так же, как и кони, верблюды эти слова полностью игнорировали. Погонщики, в зависи-мости от обстоятельств, только шипели на них по-разному.
Одногорбый верблюд высотой примерно с двух наших коней. Кстати, как расска-зал мне погонщик, разводят преимущественно верблюдиц, а имена им давать не принято. Живут они 25-30 лет, для верховой езды используются, начиная с четырех лет и до самой смерти. Верблюды не болеют и не жалуются на тяжелую жизнь; когда приходит их время, они молча ложатся на колени и умирают. На задней ноге или на шее у всех верблюдов ог-ромное клеймо. Как объяснил погонщик, если клеймо сделать меньше, его не будет видно издалека, тогда кто угодно может украсть верблюда и ездить на ворованном: не заметят.
Мой верблюд сначала шел не в связке, как другие, а в одиночку, я даже подумала, что это, наверное, какой-то буйный, неуживчивый верблюд. Потом к ней сзади привязали еще одного белого верблюда, как оказалось – ее дочку. Дочка всю дорогу ласкалась к ма-ме и терлась об нее головой; таким образом, у меня были все шансы ее погладить и хоро-шо рассмотреть. Нос у верблюдов устроен примерно так же, как у морских млекопитаю-щих: сразу же после вдоха и выдоха ноздри плотно закрываются, сохраняя влагу и естест-венную температуру. Гладя верблюжонка, я приговаривала: моя умница, моя хорошая… Разобрал это и погонщик: «Кароши», - повторил он. Так мы и разговорились.
Ну, в общем, это традиционно началось с восхищения пустыней, потом перешло на жизнь верблюдов, потом – на жизнь людей в пустыне. Я, говорит, каждую ночь ложусь спать в пустыне, здесь так прекрасно. А ты приезжай с друзьями сюда в октябре, здесь бу-дет еще лучше. А вот еще хочешь, выходи за меня замуж, сама все узнаешь.
Фото 10. Погонщик верблюдов
Погонщик спросил, в каком отеле я живу, и позвал вечером погулять по пустыне. Сказал, что подойдет к отелю в девять часов. Поскольку подобных предложений в день редко поступало менее двадцати, я его проигнорировала, так же, как и остальные девятна-дцать. Мы ужинали до полдесятого, потом купались, потом прошлись по отелю. Выясни-лось, что в солнечной Сахаре я обожгла веки; раздраженные глаза начали больно слезить-ся. Но все же мы с Настей решили пойти погулять. И каково же было мое удивление, ко-гда из-за угла вынырнула темная фигура, обратившаяся ко мне на ломаном французском: «Я погонщик верблюдов, ты меня помнишь?»
До сих пор ломаю голову: как он мог узнать меня? Я была закутана по самые глаза, видел он меня на слепящем солнце, когда и увидеть-то ничего невозможно – а узнал по-том в полной темноте, да еще и с видоизмененными сильно распухшими глазами. Настя говорит: по голосу. Может быть. И все-таки: как-то по-другому у них глаза устроены. А Эдип вот с открытыми глазами нырял в соленую воду за морскими ежами – между про-чим, довольно глубоко – и ведь видел там, на дне, этих самых ежей. Я потом тоже смогла плавать под водой с открытыми глазами, но ежей, конечно, не разглядела.
Тут самое время вставить лирическое отступление про людей цивилизации и лю-дей природы. Мы ведь в своей Москве не можем и половины того, что умеют они: какими же недоделанными уродцами мы должны им казаться! Глаза не смотрят, ноги не бегают, руки не плавают, даже в бильярд сыграть толком не можем! Кстати, тот же Эдип без ви-димого усилия разбивал головой арбузы. После этого арбузы ели, не разрезая, а прямо от-кусывая от полученной половины/ трети/ четверти и пачкая лицо в арбузном соке. Всем участникам действа при этом весело, все хохочут. На этой светлой эмоциональной ноте мы с Настей к концу поездки почти привыкли к подобной манере поедания, но бить арбу-зы головой так и не решились.
То, что погонщик ждал меня больше двух часов, удивило меня гораздо меньше, по-скольку развлечений в оазисе все равно никаких. Правда, к моему огромному сожалению, Настя идти со мной (точнее, с погонщиком) в пустыню категорически отказалась. А в пус-тыню очень хотелось. Поэтому пришлось идти вдвоем.
На этом месте все обычно начинают спрашивать: а не сошла ли я с ума? Вот уж не знаю, по мне так – с детства такая была, во всяком случае, к вопросу этому давно привык-ла. Ну, у меня же была возможность убедиться в миролюбии местных жителей. Что бы я им не заявила, они неизменно отвечали мне: «Comme tu veut» . Даже если я говорила «от-стань»/ «перестань спрашивать»/ «оставь меня в покое». В общем, не страшно с ними бы-ло. А в пустыню хотелось. Помните же, как я заболела горами. И я пошла.
Бог мой, как же там было красиво! «Звездные войны» - жалкое подобие; и то я ду-мала, что показанное там звездное небо – компьютерная программа. Точно я не знаю, но допускаю, что эти кадры могли сниматься в ночной Сахаре. Только нужно сделать боль-шую-пребольшую поправку на несовершенство съемочной аппаратуры.
Отдельной песни заслуживает песок Сахары. Я съезжала на попе с барханов, зары-вала руки в песок, каталась по нему «колбаской», но когда вернулась в отель, руки у меня были чистые, волосы чистые, ногти белоснежные, и костюм сиял первоначальной свеже-стью. Скажите мне, пожалуйста, кто придумал, что песок грязный и от него надо отмы-ваться? Песок Сахары – солнечно-желтый, прозрачный, удивительно чистый и нежный. Может быть, это от того, что в него практически не попадает влага.
Но даже песок Сахары не может сравниться с небом Сахары! Создается впечатле-ние, что можно разглядеть движение звезд. А самые крупные из них были окружены «ко-роной» - красивым сияющим ореолом, увеличенным с западной (всегда только западной – поэтому я связываю оптический эффект с движением Земли) стороны.
Звезды мерцали и переливались, далеко, близко, везде. Наверное, за всю свою жизнь я не видела такого количества звезд. Очень красиво смотрелись наплывы тумана, и между ними тоже проблескивали звездные короны.
Жара спала, было приятно тепло. Я сидела на бархане и смотрела в звездное небо. Первое время погонщик тихонько ныл в ухо про то, как я ему в сердце запала; потом, вид-но ему надоело, он свернулся в клубочек, и сказал, чтобы я разбудила его, когда мне на-доесть сидеть. И ведь действительно – уснул.
Не знаю, сколько я там просидела, по приблизительным подсчетам – часа полтора. В Африке не очень длинный световой день – видимо, сказывается близость к экватору. Даже в начале июля ночь продолжалась около десяти часов: начиналась около восьми ве-чера и заканчивалась примерно в шесть утра. Потом я благополучно и без приключений вернулась домой; погонщика, разумеется, никогда больше не встречала.
Ночью проснулась от невыносимой жажды. Очень давно перед этим мне не было ТАК плохо . Но воды не было, взять ее было негде, а из крана она текла соленая.
На мое счастье, часа через три наступило утро.
Солончак и водопад
Утром мы встречали рассвет на солончаке. Когда-то в доисторические времена там было море; потом море отхлынуло, а соль от него – осталась. В более поздние времена со-лончак сгубил кучу народу: заблудившихся в огромном солончаке ждала страшная смерть. После ночной жажды мысль о солончаке меня пугала; радовала мысль о рассвете.
Фото 11. Солончак Шотт-Эль-Джерид
На большей части площади солончака соль расположена вперемежку с песком, од-нако встречаются и отдельные большие слитки, и просто россыпи соли. Соль бывает бе-лая и красная; добывают и ту, и другую.
К особым достопримечательностям солончака можно, наверное, отнести слеплен-ного там большого соленого верблюда. Кроме того, в соль была врыта лодка – как напо-минание о когда-то бывшем здесь море.
На рассвет я истратила не меньше пятидесяти кадров. Потом нас разместили в джипах (закрытых) и повезли в еще один круиз по пустыне. Хотя джипы – это, конечно, не верблюды.
Мы проехали по финиковым джунглям, потом по барханам, потом выехали на ров-ную дорогу. Потом дорога привела нас к водопаду в горах.
К водопаду вела большая и явно очень старая лестница. Было очевидно, что каж-дая, обнаруженная в этом месте капля воды представляла собой драгоценность: вокруг нее буквально возводились целые города.
Обойдя два водопада, мы к обеду добрались до Керуана, а к вечеру – до отеля. По-сле чего отправились на день рождения Эдипа играть в настольный футбол.
Нина, или
Русские в Тунисе
Пожалуй, тем, кто хочет в отпуске увидеть прежде всего сервис и хорошие условия проживания, я не готова рекомендовать поездку в Тунис. Но не так давно, обсуждая наш отдых с Настей, я поняла: ведь если бы мы жили в шикарном отеле с прекрасным питани-ем, мы бы и не увидели ничего из вышеописанного, не получили таких впечатлений и та-ких эмоций.
Из наших соотечественников, встреченных в отеле и экскурсионном автобусе, мало кто разделял наши эмоции. Впрочем, отели с высоким уровнем обслуживания тоже встре-чаются, хоть и за другие деньги. А вот менять национальный менталитет специально для русских туристов вряд ли кто будет, так что придется полюбить то, что есть. Но ведь и русские не меняют менталитет, отправляясь в поездку! Они напиваются в самолете, руга-ются с местными жителями и не хотят учить язык.
Там было достаточно моря и солнца, истории и экзотики. Но, несмотря на много-численные просьбы о повторном приезде, вряд ли я когда-нибудь еще вернусь в Тунис – нужно успеть посмотреть еще много других миров.
Тогда фотографируйте пустыню, ибо море там действительно совсем не интересное. А вообще - вставляю свой рассказ про Тунис (была 2 года назад), постаралсь все описать в соответствии с впечатлениями.
Письмо из Африки
Самолет на Африку отчалил …
Самолет был большой и желтый. Типа А-32 – аэробус французского производства. Правда, к вылету он опоздал на четыре часа – и, к сожалению, это было далеко не единст-венное неудобство. Лететь было очень страшно – я вообще боюсь самолетов, а тут еще и летела, можно сказать, в неизвестность…
В целом моя первая поездка в дальнее зарубежье была организована по эконом. классу, т.е. по ценам самым что ни на есть минимальным. В результате отель был очень грустный, питание – невкусное, а самолеты опоздали в обе стороны на довольно продол-жительное время. Но на этом мой список претензий к поездке заканчивается.
Выбор страны был почти случаен: мне подходило время и стоимость путевки. И, раз уж я выбрала Тунис – мне хотелось экзотики, чего-то, прежде не виданного, другой культуры, другого образа жизни. А вот того, что меня могут удивить какие-то природные явления, я почему-то не ожидала. Вроде как: чего я там не видела. Но оказалось, что уже в первую минуту меня удивили самые обычные пальмы – их-то я раньше и не встречала.
Фото1. Пальмы.
Название города – Сусс – не говорило ни о чем ровным счетом. Зато я знала, что на территории современного Туниса когда-то был расположен Карфаген. Итак, полный ком-плект ожидаемых удовольствий включал: море, солнце, древнюю историю, образ жизни современных африканцев ну, и еще чего-нибудь экзотического – для коктейля. Забегая вперед, скажу, что ожидания оправдались.
Потом встала проблема попутчиков. Найти их, как всегда, оказалось делом нелег-ким: кто-то уже был там, другой слышал не лучшие отзывы (интересно, есть ли хоть одно место, о котором никто не слышал таких отзывов?), у кого-то нет денег, а у другого – на-оборот, их гораздо больше, чем у меня, так что мне не потянуть такой уровень, у многих не совпадает отпуск. Список можно продолжать до бесконечности. Поэтому я решила об-ратиться к форумам типа «poputchika.net». Как довольно скоро выяснилось, успешно.
Настя
Вряд ли я могла найти лучшего попутчика. Начиная с третьего дня поездки никто не верил, что мы с Настей не сестры; очень быстро я и сама к этой мысли привыкла и на-зывала ее «ma petite soeur» . Она младше меня на три года, только что закончила вуз – экономический факультет, и собирается искать работу в области маркетинга. Едва ли не единственным нашим радикальным различием было восприятие сотового телефона: Настя все время ждала и хотела, чтобы ей позвонили, я же называла телефон своим ночным кошмаром и отчаянно надеялась, что он будет молчать. Увы, мои надежды не сбылись. Но даже это мало испортило мой отпуск.
Мы обсуждали абсолютно все: учебу, работу, предыдущие отпуска и планы на от-пуск предстоящий, встреченных людей, особенности восточной культуры и римской ис-тории, политические события в России, Тунисе и остальном мире, мозаики и барельефы в Большом музее... Мы даже любили одни и те же газеты. Правда, первую пару дней мы еще дискутировали на тему нашего отеля и проведения свободного времени, потом ушло и это: любые возникшие жизненные неудобства мы встречали неизменным смехом, в за-висимости от степени драматизма периодически переходящим в истерику.
Предела наше хихиканье достигло в оазисе Габес, называемом также «воротами пустыни». Кстати, сначала я думала, что это метафора, оказалось – буквально: пустыня обнесена стеной (видимо, чтобы не расползалась), а в стене сделаны ворота – вход. Хотя, может быть, стеной на самом деле обнесен оазис. В любом случае ворота там есть.
Ужин в отеле оазиса (опять забыла название отеля… оно переводится как «кочев-ник») был едва ли не единственной вкусной трапезой за все время путешествия. По этому поводу мы с Настей съели по три слоновые порции, вызвав несказанное удивление всех соседей и сотрудников отеля. За сладким мы ходили раза четыре; вернувшись из послед-него похода к столу сладостей Настя, держась за живот от смеха, еле выговорила: «Мне очень стыдно признаться, но я принесла тебе вот это», - и показала огромную белую та-релку с лежащим на ней крошечным кусочком абрикосового пирожного. После чего нам стало еще смешнее.
С не меньшим весельем мы каждый вечер ходили есть арбузы за ужином в нашем собственном отеле. Кстати, даже программы «все включено» в Африке подразумевают, что включено все, кроме напитков: напитки, вода покупаются отдельно и стоят относи-тельно привычных для нас цен довольно дорого. Арбуз же выдавался за ужином бесплат-но, вследствие чего и потреблялся нами в огромных количествах. В последний день офи-циант на прощанье даже принес нам дополнительную тарелку, после того как весь обща-ковский арбуз был съеден.
Нас смешил восточный базар и ходившие за нами толпами восточные мужчины – при этом мы явственно видели, что многие другие русские туристы почему-то злились на оба этих фактора. Нам не показалась утомительной двухдневная поездка в автобусе по полупустыне, несмотря даже на то, что в предпоследний день мы умудрились забыть в столовой солнечные очки, а солнце в Сахаре палило немилосердно.
Даже и не знаю, смогла бы я так легко не замечать бытовые неудобства, будь со мной рядом другой человечек. Все-таки иногда нам очень везет с людьми.
Фото 2. Настя
Lingvo problemo, amore – no problemo!
Эту фразу мне сказал один итальянец преклонных лет, постоянно живущий в Сус-се. Таких людей, как оказалось, довольно много: выйдя на пенсию, европейцы нередко покупают жилье в Тунисе и остаются там навсегда: жизнь в Африке недорогая, погода прекрасная, народ гостеприимный и приветливый. Правда, местный язык этот итальянец так и не освоил.
Основной государственный язык в Тунисе – арабский, второй по значимости – французский, на нем говорят в той или иной степени 90% населения. Поэтому, начиная со второго дня, на каком бы языке ко мне ни обратились, я неизменно отвечала «bonjour», т.е. приглашала перейти на французский.
В первый день ко мне не раз обращались «Buongiorno». Я не сразу сообразила, в чем дело, потом поняла: на мне просто-напросто была футболка с надписью «Italia». Впо-следствии это не повторялось.
Поначалу общаться было очень трудно, на язык наворачивались слова из самых разных языков, зачастую в одном предложении сочетались русский, французский, англий-ский, арабский (в гостинице лежала папка с минимальным арабским разговорником) и еще не-пойми-какой языки. Но уже на второй день я привыкла и языки не смешивала: сколько могла, объяснялась на французском, если не находила слов – переключалась на английский, но тоже чистый, без смешения. Наверное, помогло мое лингвистическое об-разование: насколько я могла заметить, у других так не получалось. Например, когда я спрашивала дорогу к музею Эль-Кобра, мне ответили: «You see… une etoile … there ». Чаще всего примерно так и общались.
Очень часто мне приходилось быть переводчиком. Но, если на второй-третий день сделать заказ в кафе было для меня целой проблемой, то к концу поездки я довольно легко объясняла по-французски сложные философско-жизненные понятия, грамматические кон-струкции русского языка, читала газеты и слушала новости. Понимала, конечно, не все, но в общих чертах понимала. Выражалась тоже коряво, но опять-таки понятно.
Хотя вообще-то взаимопонимание – не языковая, а какая-то другая категория. Яр-кий пример этого: общение моей Насти и фотографа из сервисного центра, куда я пришла, чтобы перекинуть фотографии из фотоаппарата (карта памяти на 300 кадров была забита битком, а я еще и половины желаемого не отсняла) на диск. Он спросил меня: карта встроенная? Нет, говорю, но как вытащить – не знаю. После этого он сказал еще что-то, чего я после трех переспрашиваний понять все равно не смогла, зато поняла Настя! Со-всем не говорящая по-французски! Она объяснила мне, что для подключения фотоаппара-та через шнур нужно устанавливать специальные драйвера, которые на этом компьютере не установлены, а карту памяти можно вынуть и вставить в компьютер без драйверов. Это, говорит, он у тебя разрешения спрашивает карту вытащить. И фотограф ведь ее тоже понял! Да, говорит, действительно, правильно она говорит.
Хотя бы одно-два слова по-русски знает каждый уважающий себя тунисец. Я вы-учила только «aslema» и «bislema» . Большего не требовалось, поскольку все равно на лю-бое приветствие удобнее всего было отвечать «bonjour». Торговцы на базаре, услышав ут-вердительный ответ на «Russia?» обычно отвечали: «Привет, как дела?», или даже: «Меня зовут Максим/Влад, я русский, я живу в Санкт-Петербург/ Москва». Очень было забавно. Насколько я могла заметить, они знали примерно сопоставимый набор фраз и на других языках (скандинавских, славянских, германских и даже южноафриканских). Кстати, юж-ноафриканцы тоже ездят отдыхать в Тунис: не за теплом, конечно, как европейцы, а за прохладой, морем и большим количеством более дешевой воды.
Стандартный набор русских фраз включал: хорошо, почему, посмотри, не хочу, привет, как дела. Встречались более редкие варианты, например, Эдип (рассказ о нем см. далее) знал фразу «Ха-ха-ха три раза». На всякий случай я ему сказала, чтобы он больше так не говорил: вдруг кто обидится. Рабочий в аквапарке в ответ на «Russia?» сказал «Я боюся?» Конечно же, мне сразу стало смешно и совсем не страшно. Кто-то из продавцов в ответ на собственный вопрос «Как дела?» сам же себе и ответил: «Ни хорошо, ни плохо, бляха-муха». А один из наших с Настей потенциальных ухажеров сразил нас наповал фра-зой «Грудь красиво, карашо джопа».
Кстати, далеко не все понимают смысл произносимых ими фраз. Не раз я спраши-вала: а что это значит? – и получала неверные ответы. А те, кто знал, что я говорю еще по-французски, например, портье в отеле, не раз меня встречали самым невероятным коктей-лем из слов, вроде «ca va … не хочу». Явно в значении «tous va bien? ».
И еще один яркий пример интернационального взаимопонимания, увиденный нами в одном из магазинчиков: русская женщина интересовалась у местного торговца ценой на сумку. Перед этим она спрашивала, из чего сумка, он ее не понимал. Услышав цену, она громко возмутилась по-русски: «Чего, вон там за стенкой в пять раз дешевле такая прода-ется!» И продавец ее понял! Начал объяснять по-английски: «Нет, там сумка плохая, у ме-ня классная!» За одной этой сценой стоило поехать в Тунис.
Восточный базар
Не увиденный мною в Дагестане восточный базар в Суссе предстал во всей своей красе. Во всем разнообразии торговцев и товаров, разброса цен и языков, помеси восточ-ного гостеприимства и восточной хитро-мудрости.
Базар обычно расположен в центральной части города – медине. В большинстве городов Туниса медина обнесена каменной стеной и представляет собой некое подобие крепости размером примерно 3х3 км. Внутри расположены тесно налепленные друг к дру-гу небольшие каменные дома, разделенные узенькими улочками. Если очень старательно вытянуть руки в стороны, можно было коснуться домов по обеим сторонам. Там же встречались маленькие отели, а на выложенных камнем мостовых между домами распо-ложились торговцы.
Фото 3. Медина
В Тунисе продаются недорогие красивые ковры, кожаные изделия, встречаются украшения из золота и кораллов, однако нас сразу предупредили: это может быть поддел-кой. Очень много сувениров, особенно верблюдов, сделанных из прессованной кожи ме-тодом, напоминающим наши папье-маше. Одного такого, особенно мне приглянувшегося, я себе привезла. Надеялась купить восточный костюм для танца живота, однако со швей-ным производством в Тунисе явно проблемы. А вот небольшие цеха по пошиву кожаных изделий нередко встречаются прямо в лавочках. Здесь же висит кожа, из которой все это шьется, модели одежды, и в течение суток ваш костюм будет изготовлен на заказ. Предла-гается очень красивая одежда из кожи и невероятное количество сумок: на любой вкус и для любого кошелька. Так что, если когда-нибудь поедете в Тунис, берите с собой деньги на красивую кожаную куртку.
Покупателям предлагается широкий ассортимент специй, а вот выбор восточных сладостей ограничен: встречаются только финики с нугой, орешки в сиропе и макруды – пирожки с финиками. Все это очень напоминает то, что вполне можно купить и в Москве. Из крепких напитков известна буха (интересно, отсюда ли русское слово «бухать»?), т.е. инжирная (фúговая?) водка, и тибарин – финиковый ликер крепостью 40º. Алкоголь про-дается только в государственных магазинах (ну, еще в кафе для туристов) и стоит очень дорого. А вообще местные жители редко пьют даже пиво, хотя в Тунисе довольно много не только мусульман, но и католиков, и иудеев. Не то чтобы сухой закон, а просто не при-нято.
Из национальных блюд больше других известен кускус: блюдо из баранины, пше-на, овощей и специй. Но в целом тунисская кухня не представляет собой ничего особен-ного: нет в ней ни слишком вкусных морских блюд, ни овощей с фруктами, ни сладостей. Да и не ловится там ничего, и не растет: одни финики да оливки. И для тех был не сезон. Мы попробовали местную шаурму: я – с соусом чили, так что, кроме остроты, мало чего почувствовала (соус повар размазал по всей площади шаурмы); Настя взяла без соуса, и ей шаурма показалась пресной. Эдип однажды поймал мне пару морских ежей, объяснив, что их можно есть. Ежи жалобно шевелили пальчиками, и мы с Настей, сжалившись, их вы-пустили – возмущению местных не было предела. Везде продавались в больших количе-ствах живые черепашки. Сначала думала: как у нас котята, потом догадалась – в суп. Впрочем, у нас ведь тоже продаются живые раки.
Впечатляет общение с торговцами. Во-первых, они обращаются на пятнадцати языках одновременно: «Madame… посмотри… карашо price ». Во-вторых, очень часто называют многократно завышенную цену, после чего принято торговаться. Например, ес-ли вещь стоит два динара, торг вполне могут начать с тридцати. Но независимо от того, уступил ли торговец в цене, торг приятен и ему, и покупателю, оба при этом хохочут, го-ворят друг другу комплименты. Лично меня этот процесс очень веселил, постепенно к мо-ему отношению присоединилась и Настя, но многие другие русские туристы просто пле-вали и уходили. Странные. Это же так здорово! Обязательно съездите посмотреть восточ-ный базар.
Вообще-то на восточном базаре главное не столько продать, сколько поговорить. Там встречаешь людей самых разных, начинаешь понимать их стиль жизни, образ мыш-ления. Арабы - веселые, общительные, часто смеются и совсем не похожи на наших ба-зарных торговцев: недовольных и злых, работающих на базаре потому, что не нашли дру-гой работы, каждую секунду осознающих, что это плохо и стыдно, и денег мало, и домой хочется… С деньгами и работой у арабов гораздо хуже, чем у русских, а вот с настроени-ем – не в пример лучше. Тунисцы любят родину, и в большинстве своем не хотят оттуда уезжать, рассказы о московских температурах наводят на них ужас. Так, в Сахаре в самый холодный сезон - 25º. В последний день мне сказали (неоднократно и примерно в одних и тех же выражениях): бедная маленькая русская девочка, она завтра уезжает в Москву, там так холодно…
Однажды нам встретился араб, постоянно работающий в Голландии, а на истори-ческую родину ежегодно приезжающий в отпуск. Тоже говорит: в Тунисе земной рай, в Голландии плохо, хотел бы всегда жить здесь, да не судьба, видно (читай – денег нет).
Но вообще-то Нури мы из повествования исключаем по той простой причине, что «вверх таких не берут, и тут про таких не поют». Так себе человечек. Оставлю только од-ну забавную фразу из его репертуара, произнесенную после того, как я съела лимон из чая: а, говорит, русские так любят есть лимоны, они у вас даже в меню включены, я видел.
Нажваддин
Если бы вы знали, как в Тунисе не любят русских! Если бы вы только могли себе это представить!!! (говорят, русских не любят нигде, но это очень слабое утешение)
Я все ломаю голову: и откуда только взялось такое количество настолько непри-глядных моих соотечественников? Ведь вообще-то нормальные же ребята у нас живут, а туда, выходит, ездит черт-те кто? О русских известно то, что они много пьют, вечно всем недовольны, не знают никакого языка, кроме собственного, и не хотят учить, неконтактны и тупы. Русские женщины пользуются на Востоке особенной популярностью – но не за красоту, а за то, что считаются доступными. Комплименты, касающиеся внешности, раз-личаются мало, а выражение «Natasha from Russia» подразумевает... ну, в общем, не будем о грустном. Кстати, кто-то из тех, с кем я беседовала, спросил меня: а что такое «Natasha»? это такое русское ругательство?
Поэтому когда в нас с Настей узнавали русских, я первое время сильно обижалась. Ну почему, откуда, не написана же на нас наша национальность? Тем не менее, вслед нам упорно кричали: «Russia».
Обидно было чуть ли не до слез. Ну почему, почему они все о нас такого мнения?
У тех, с кем разговаривала, я неоднократно спрашивала: а как вы узнаете, что мы русские? Большинство отвечало невнятно: ну, я давно работаю с туристами, я различаю немцев, итальянцев, норвежцев, русских. Некоторые отвечали: по лицу, по языку, есть общие черты у разных национальностей. Поразил в самое сердце водитель, который в по-следний день вез нас в Большой Музей. После обмена любезностями на французском он вдруг сказал как бы между прочим: потому что так редко бывает, что русские знают французский язык… Я сползла на пол. Боже, как, откуда? Он снова отделался общими фразами о том, что, мол, вы говорили между собой, я слышал. Но когда мы шли молча, в нас все равно узнавали русских! Пожалуй, самым внятным объяснением, которого мне удалось добиться, было то, что только русские девушки на отдыхе красятся, носят каблу-ки, делают укладку. Возможно, именно поэтому их считают самыми красивыми: они сле-дят за собой, в то время как остальные заявляют, что приехали отдыхать.
Я не очень много общалась с Нажваддином , но именно его выношу в название главы, поскольку он был едва ли не единственным человеком, при первой встрече сказав-шим о русских что-то хорошее. Хотя, конечно, дело тут было вовсе не в нас, а в нем: На-жваддин просто был шахматистом. Он сказал: «О, русские, вы так любите играть в шах-маты, у вас есть Каспаров, Крамник, Ботвинник…». Кстати, в шахматы в Тунисе играют много. Они продаются во всех магазинах, не раз я видела арабов, играющих в шахматы на карманных компьютерах и т.д. Нажваддин предлагал сыграть, я, понятное дело, отказа-лась. При дальнейшем общении даже попыталась признаться в том, что на самом деле да-леко не все в России умеют и любят играть в шахматы – не поверил. Нет, говорит, Москва – это центр шахмат, там расположены основные школы, не может быть, чтобы вы в них не играли, ну понятно, конечно, что не все...
Он очень старался представить с наилучшей стороны и свою собственную родину. Говорил по-французски скорее плохо, чем хорошо, но старался, как мог, пользовался вы-соким стилем, обращался только на «вы» и использовал сложные конструкции без отступ-лений от классической грамматики; держался восторженно и в высшей степени деликат-но. Я была растрогана. Не знаю, к сожалению, как он общался с представителями других наций, но почему-то думаю (надеюсь?), что менее восторженно. Так что спасибо тебе на добром слове, милый человек.
Из общекультурных вопросов о России была поднята тема русской мафии. Я на это ответила, что знаю про нее мало, поскольку в одни магазины с мафией не хожу, в одном общественном транспорте не езжу, вообще никак не пересекаюсь, а живут они какой-то своей, отдельной от меня жизнью, и чаще всего даже не в Москве и вообще не в России. Местные задумались. Потом спросили: а оружие у вас продается (слово «оружие» вызвало большие проблемы, поскольку я не знала его на французском, а они на английском; корни слов, обозначающих разные виды оружия тоже не совпали; мы пришли к согласию после того как Эдип, служивший в этой беседе переводчиком, сказал «a la guerre », а я «to kill »)? Да, говорю, но стоит очень дорого, и для его покупки нужны разные документы, которые, в принципе, тоже можно купить. Впечатлились. А у нас, говорят, – только у по-лицейских…
Восточный темперамент
Арабы – очень мирный народ во всех отношениях. И полицейских там почти нет, я за все время встретила не более пяти, из них двух – на таможне.
В свете недавних терактов в Лондоне тезис о миролюбии арабов звучит странно. В тот день мы сидели в кафе, и с нами было три местных жителя, и они меня спросили: «Ты ненавидишь Бен Ладена?» Конечно же, я сказала: «Да». Они замолчали минуты на две, потом поговорили между собой по-арабски, потом выдвинули дипломата – Нажваддина. Он сказал: «Знаешь, вообще-то не все арабы такие, Бен Ладен – один, мы – другие». Да ладно, говорю, ребята, забейте, у нас там тоже русская мафия, мы тоже не такие, как они. На том и помирились.
Драки на улицах среди местного населения случаются, но протекают гораздо спо-койнее (забавное словечко применительно к драке), чем это обычно бывает даже в Моск-ве, не говоря уж о нашей провинции. К европейским женщинам арабы пристают, но не так, как турки: вполне можно ночью в одиночку пойти гулять. Конечно же, они будут кру-титься вокруг, кричать «привет», говорить комплименты, но хватать за руки и тащить ку-да-то не попытаются, явно полагая, что любовь – дело полюбовное. Если с ними не разго-варивать, обычно быстро отстают. Исключение нам встретилось лишь однажды: подвы-пивший местный житель шел за нами часа два, крича: «Russia? Pologna? Hungary? Deutch? Netherlands?», потом «Natasha? Olga? Tatiana? Tsvelana?» и даже «Rosa?» и «Baba-Yaga?». В итоге пришлось взять такси и вернуться домой; но даже это не очень приятное проис-шествие нас повеселило. По большому же счету местное население не пьет и ведет себя вполне достойно.
При условии знания языка разговор с арабами вполне можно перевести на серьез-ную и интересную тему: они с удовольствием расскажут как они работают, отдыхают, как принято отмечать свадьбы, что здесь едят и пьют, и сколько лет учат в вузах. Они совсем не маньяки и не глупые, просто редко когда кто-либо из туристов всерьез обращает на них внимание. Боюсь, это еще один камень в наш огород: арабов в самом лучшем случае вос-принимают как носителей местного колорита, не как личностей. А ведь они же живые лю-ди, думают, чувствуют…
Очень по-разному они реагировали на просьбу их сфотографировать. Кто-то махал руками, отворачивался и не разговаривал. Другие, наоборот, радовались, и еще что-нибудь могли подарить в благодарность за проявленное внимание. Очень необычно среа-гировал Эдип: он разрешил себя сфотографировать, даже попозировал, но явственно на меня обиделся. Вроде: ты меня как дрессированную обезьяну воспринимаешь, не как лич-ность, а развлекаю я тебя, потому что у меня работа такая. Немало усилий пришлось при-ложить, чтобы с ним помириться.
Фото 4. Торговец чаем
Количество услышанных комплиментов и предложений сходить на дискотеку/в кафе не поддается пересчету. Картинку испортил один официант в пиццерии (есть у них там подобные заведения для туристов, местные редко в них едят). С ним диалог был при-мерно таков:
- У тебя уже есть бойфренд в Тунисе?
- Нет.
- Знаешь, я работаю до восьми, может, сходим куда-нибудь? Потому что в Тунисе у девушки не может быть отношений с мужчиной до свадьбы (отношения – это в широком смысле! за руку пройти с девушкой по городу – тоже отношения), а у мужчины – могут, но только с приезжими.
Естественно, с ним мы никуда не пошли. Кавалер тоже.
Арабы веселые, гостеприимные и очень любят свою страну (возможно, также и президента, во всяком случае, его портреты развешаны повсюду в количествах несчетных; много висит и тунисских флагов, часто по пять-семь штук в одном месте). Распространено мнение, что африканцы грязные – мне так не показалось. Например, там очень много по-строек и интерьеров белого цвета. Или белый – это какой-то символ в мусульманстве, или просто считается красивым. За счет этого создается дополнительное ощущение свежести. До стерильной чистоты отмыты общественные туалеты, вычищены от водорослей пляжи. При этом на улице – а часто и на пляже – попадаются бумажки и окурки, едят они руками, и руки потом не моют. Но, по-моему, арабы просто по-другому чистые, не на тех момен-тах акцентируют внимание. И потом, у них какая-то чистая грязь: в песке вполне можно изваляться и встать неиспачканным. Не говоря уже о том, что широко распространена грязетерапия – это, конечно же, для туристов.
Эдип
Он работал на нашем пляже помесью официанта, уборщика, спасателя, аниматора и продавца-консультанта. На наш приезд пришелся его день рождения – 19 лет. Именно он в первую очередь был нашим проводником: вечером мы ходили вместе гулять, а днем, забегая иногда к нашим шезлонгам, он сообщал основные новости; он же и просветил больше других в тунисских обычаях, привычках, проведении досуга и социальных вопро-сах. Днем он подходил к нам нечасто: персоналу запрещено неформальное общение с ту-ристами, прикрепленными к их объекту. А с работой в Тунисе большие сложности.
Честно говоря, мне становится жутко, когда в 18 лет мальчик работает по 12 часов без выходных. Средняя зарплата в Тунисе – 350 динар (примерно 270 долларов), но жен-щины чаще всего не работают, так что это совокупный семейный доход в месяц. Насколь-ко я могла заметить, мальчики начинают работать лет в пятнадцать. Наверное, первое время им недоплачивают.
Несмотря ни на что, после работы они идут развлекаться. Допоздна работают ме-стные дискотеки, кафе, игровые клубы. Допоздна же там могут присутствовать и дети, часто без родителей – это тоже считается нормальным. Мне не показалось, что многие знакомы друг с другом, но это совершенно не мешало им в общении. Однажды, когда Эдип поздно вечером провожал меня в отель, мы встретили официанта из нашего отеля, пребывавшего в чрезвычайно расстроенных чувствах. Официант узнал меня, но заговорил с Эдипом, предварительно объяснив ему, что вообще-то он знает меня, поскольку работа-ет в моем отеле. Рассказал, что он так зол, поскольку одна девушка из Болгарии согласи-лась было провести с ним вечер, он прождал ее три часа, но она так и не пришла, а потом он ее встретил в обществе двух других мужчин европейской внешности. В итоге мы би-тый час утешали этого официанта!!! Ну, кто может представить себе подобную картину в России? Он еще попросил меня послужить переводчиком на его завтрашних переговорах с родителями девушки; по счастью, назавтра они каким-то образом смогли объясниться без моего участия.
Кстати, там мужчины целуются при встрече! Не все, конечно, а только друзья. Как при встрече ведут себя женщины – сказать затрудняюсь, поскольку, кажется, ни разу не застала такой сцены. Женщин все-таки меньше видно на улицах; но те из них, кого мы встречали, вполне могли носить короткие юбки, краситься и вообще вели себя вполне по-европейски. В центральной, не туристической, части города их вполне можно было за-стать в кафе, на дискотеке и т.п.
Эдип, Нажваддин и их друзья обычно встречались в кафе часов в одиннадцать ве-чера и примерно до трех утра играли в бильярд и – не поверите! – детский настольный футбол. А в день рождения Эдипа с ними играли и мы с Настей. Он уговорил нас, несмот-ря на долгое и упорное сопротивление: «Ну пожалуйста, это же мой день рождения!» В итоге оказалось, что играть в настольный футбол действительно очень весело.
Эдип встречался с некой польской девушкой, в течение года в четвертый раз при-езжающей к нему (по его словам) в Сусс. Он даже познакомил ее с родителями, и ждал, что, окончив школу, девушка останется с ним в Тунисе. Боюсь, однако, родители девуш-ки, которые могут оплачивать четыре загранпоездки в год, вряд ли когда-нибудь отдадут ее замуж за тунисского разнорабочего. Да и девушка вряд ли захочет остаться беспридан-ницей. Этого я ему, конечно, не сказала. Но все-таки мне стало немножко завидно. Где же, скажите на милость, мои восемнадцать лет? Я ведь тоже когда-то верила в подобные ис-тории…
Эдип говорил по-арабски, по-французски и по-английски (языки расположены в порядке убывания познаний), и мечтал стать военным. На прощание я научила его гово-рить по-русски «береги себя»; он в отместку обучил меня основам арабской письменно-сти.
Фото 5. Эдип
История: Эль-Джем, Сфакс и Керуан
Очень многое напоминает о древнем Риме. Сохранившиеся культурные памятники представляют собой причудливую смесь римской, египетской и берберской культур. Мно-го исторических развалин, в Большом музее в Суссе представлена огромная коллекция из остатков мозаик, барельефов и статуй, в рисунках и статуях тоже встречаются самые раз-нообразные мотивы, а сам музей расположен в больше чем тысячелетнем здании. Но в со-временном Тунисе ничего не напоминает о древних культурах.
Мы брали двухдневную обзорную экскурсию по Тунису, включавшую в себя по-сещение трех городов, пустыни с оазисом, встречу рассвета на солончаке и сафари на джипе. Очень хорош был гид: местный, именем Али, бегло говорящий по-русски, но не-редко допускавший смешные стилистические ошибки, вроде: «за красивую девушку пла-тят большой выкуп, а бывают девушки, которых еще называют чмо болотное, такие стоят дешевле». При этом он очень хорошо знал местную специфику и мог ответить на любой вопрос: как социально-исторического, так и бытового плана.
В Эль-Джеме расположен третий в мире по величине и сохранности римский ам-фитеатр. Ему больше полутора тысяч лет, но сохранился он почти прекрасно. На меня произвел сильнейшее впечатление, за полчаса я истратила больше сотни кадров. Передать впечатление словами затрудняюсь. Лучше это увидеть. А сам город очень напоминает Сусс.
Фото 6. Амфитеатр в Эль-Джеме
Совсем по-другому выглядит Сфакс – второй по величине город Туниса, центр об-разования и, возможно, производства (во всяком случае, добычи фосфатов и выращивания оливок). Жителей Сфакса в Тунисе воспринимают так же, как в России москвичей: сами они считают свой город кормильцем всей страны ну и так далее, и тому подобное. Ничего интересного с исторической точки зрения в Сфаксе нет. В окрестностях его расположены оливковые рощи. Деревья в них растут на большом – метра 3-4 - расстоянии друг от друга. Как объяснил Али, если их посадить теснее, им не будет хватать воды. Зато проблема прополки в оливковых рощах явно не стоит: между деревьями земля сухая, выжженная, красноватого или желтоватого цвета, так что непонятно, как что-то вообще может вырасти на такой. До четырехлетнего возраста за оливковыми деревьями ухаживают, поливают; впоследствии дерево растет само и дает в год до шестидесяти килограммов оливок. В це-лом Сфакс очень напоминает европейские города.
Третий тип тунисских городов был представлен Керуаном – городом подчеркнуто мусульманской культуры, где родился какой-то пророк. Среди туристов он прославлен, в первую очередь, коврами и керамикой. Там же есть и большая мечеть, с высоты которой открывается красивая панорама.
Картаж – современный город, построенный на месте Карфагена – судя по расска-зам, очень похож на Сусс и Эль-Джем. Если верить путеводителям по Тунису, посмотреть там стоило только раскопки Карфагена в пригороде, которые, к тому же, еще и нельзя фо-тографировать. Поэтому в Карфаген мы не поехали – памятников римской истории и без того хватало по всей территории страны.
Неподалеку от Сусса расположен также Порт-Аль-Кантави – курортное местечко, специально оборудованное для туристов. Там посажены красивые газоны, оборудован ак-вапарк, ботанический сад и даже бьют фонтаны. В аквапарке Кантави я разговорилась с одной девицей примерно моего возраста: как выяснилось, она вышла замуж за тунисца, получила вид на жительство и даже нашла работу. Родом она была с Украины. На мой во-прос «С кем же ты здесь общаешься?» ответила, что в Тунисе остается очень много рус-ских девушек.
Полупустыня: звездные войны и жилища троглодитов
Путь от Сфакса до оазиса Габес («ворот пустыни») проходил через, как легко дога-даться, полупустыню. Когда закончились оливковые рощи Сфакса, начались желто-красные предгорья Атласских гор с одиноко торчащими финиковыми пальмами. Нередко эти горы были пересечены непонятными каменными кладками, при ближайшем рассмот-рении – искусственно сделанными. Кто их делал и зачем – неизвестно. Там было очень жарко; от жары и солнца спасал, казалось, только свободный закрытый льняной костюм и купленный по дороге берберский платок. Но полупустыня не идет ни в какое сравнение с пустыней! Трудно даже предположить, почему они так похоже называются.
Фото 7. Полупустыня.
В полупустыне были расположены жилища берберов, или троглодитов (не знаю уж, кто их так назвал): высеченные в скале пещеры. Али долго рассказывал нам о том, что берберы сохранили свой древний пещерный образ жизни, и даже современный язык бер-беров по звучанию очень близок к древнеегипетскому. Интересно, откуда можно было уз-нать, как звучал древнеегипетский язык? По лицу берберы больше других тунисцев напо-минают европейцев, и кожа у них светлая.
Вопреки ожиданию высеченные в скале жилища берберов показались мне вполне приемлемыми: они идеально сохраняли от жары и маскировались от нападений. Там даже был природный холодильник: расположенная выше и глубже отдельная маленькая пещер-ка. Наверное, единственным неудобством этого жилища была нехватка воды (на воду стояли счетчики). Даже каменные кровати показались мне удобными. Кстати, у тунисцев не принято пользоваться покрывалами: ни для застилания постели, ни для укрывания: обычно они просто стелют на пол циновку, и на ней спят. Я попробовала прилечь – оказа-лось, очень удобно.
Жилища большинства современных тунисцев тоже устроены, по нашим меркам, нестандартно: помимо того, что все окна снабжены деревянными ставнями, похожими на жалюзи, дома, особенно небольшие, часто бывают обнесены дополнительной высокой стеной, расположенной в двух-трех метрах от основного здания. При такой конструкции свет в дом попадает, а солнце – нет. За счет этого у нас поначалу создавалось впечатление, что дома нежилые: по вечерам электрические лучи тоже не попадают на улицу. В домах редко стоят диваны и кровати: есть только стулья для сидения и циновки для сна.
В посещенной нами пещере располагался и так называемый «берберский трон» - широкий пень, обточенный в форме стула со спинкой. Говорят, если на нем посидеть, в течение месяца выйдешь замуж. Мы с Настасьей посидели – теперь ждем результатов.
Фото 8. Пещера троглодитов.
Пустыня Сахара, или
Как исполнилось предсказание берберского трона
Габес – небольшой (100 000 жителей) городок с «трехслойным» (самый распро-страненный тип) оазисом, где сверху растут финиковые пальмы, во втором слое – южные фрукты вроде гранатов, грецкие орехи; в нижнем слое растут овощи. Воду в оазисе добы-вают бурением скважин, часто на глубину 5-7 километров; поднятая из скважин вода бы-вает горячая (70º) и соленая. Вода из крана тоже идет соленая, не питьевая. Работа в таких оазисах сводится к прогулкам туристов по пустыне и уходу за растениями. Неподалеку, в нескольких километрах вглубь пустыни, есть еще несколько поселков поменьше. Инте-ресно, зачем люди ходят в пустыню? Сейчас как будто можно найти менее травматичные пути. Хотя, может быть, в Южную Африку таких путей не проложено. Надо будет при случае съездить в Южную Африку.
Для двухчасовой поездки на верблюдах по пустыне всей нашей группе выдали бе-дуинскую одежду: широкое полосатое платье и чалму, позволяющую при необходимости закрыть все лицо. А вообще-то вход в пустыню по ощущению очень напоминал вход в сауну. Добавьте только к этому слепящее белое солнце. Все сделанные в пустыне фото я старалась направлять по солнцу – тем не менее, в аппарате стабильно срабатывала функ-ция «съемка против солнца». За счет этого кадры получились как будто вечерними и ощущения пустыни почти не передают.
И, честно говоря, я не знаю, как можно его передать. Многие спрашивают: ну и что ты там увидела-то, в этой пустыне? ну, песок, а что дальше?
Может быть, дело именно в том, что я не знаю, что там – дальше. Минут через пят-надцать глаза привыкают к солнцу, а весь организм – к жаре, и возникает непреодолимое желание идти вперед, вглубь пустыни, ну и что, что там жарко и воды нет, на верблюде, пешком, все равно, только бы идти дальше туда, в пески… А тут еще погонщик бормочет под нос: «La deserte, c’est magnifique ».
Помню, в мои девятнадцать, когда впервые в сознательном уже возрасте попала в горы, я заболела горами и постоянно хотела туда вернуться. Так вот, ощущение пустыни еще сильнее, а ведь и я сейчас куда как менее впечатлительна. Обязательно съездите по-смотреть на пустыню. И обязательно сходите второй раз в пустыню ночью.
Пустыня начинается резко, как обрыв. С одной стороны забора – городской пей-заж, за четыре дня ставший относительно привычным, с другой – песок и солнце. В самом начале «пустынной» стороны забора – лежбище верблюдов.
Фото 9. Пустыня
Али научил нас понятным верблюдам словам, аналогичным нашим «но» и «тпру»; так же, как и кони, верблюды эти слова полностью игнорировали. Погонщики, в зависи-мости от обстоятельств, только шипели на них по-разному.
Одногорбый верблюд высотой примерно с двух наших коней. Кстати, как расска-зал мне погонщик, разводят преимущественно верблюдиц, а имена им давать не принято. Живут они 25-30 лет, для верховой езды используются, начиная с четырех лет и до самой смерти. Верблюды не болеют и не жалуются на тяжелую жизнь; когда приходит их время, они молча ложатся на колени и умирают. На задней ноге или на шее у всех верблюдов ог-ромное клеймо. Как объяснил погонщик, если клеймо сделать меньше, его не будет видно издалека, тогда кто угодно может украсть верблюда и ездить на ворованном: не заметят.
Мой верблюд сначала шел не в связке, как другие, а в одиночку, я даже подумала, что это, наверное, какой-то буйный, неуживчивый верблюд. Потом к ней сзади привязали еще одного белого верблюда, как оказалось – ее дочку. Дочка всю дорогу ласкалась к ма-ме и терлась об нее головой; таким образом, у меня были все шансы ее погладить и хоро-шо рассмотреть. Нос у верблюдов устроен примерно так же, как у морских млекопитаю-щих: сразу же после вдоха и выдоха ноздри плотно закрываются, сохраняя влагу и естест-венную температуру. Гладя верблюжонка, я приговаривала: моя умница, моя хорошая… Разобрал это и погонщик: «Кароши», - повторил он. Так мы и разговорились.
Ну, в общем, это традиционно началось с восхищения пустыней, потом перешло на жизнь верблюдов, потом – на жизнь людей в пустыне. Я, говорит, каждую ночь ложусь спать в пустыне, здесь так прекрасно. А ты приезжай с друзьями сюда в октябре, здесь бу-дет еще лучше. А вот еще хочешь, выходи за меня замуж, сама все узнаешь.
Фото 10. Погонщик верблюдов
Погонщик спросил, в каком отеле я живу, и позвал вечером погулять по пустыне. Сказал, что подойдет к отелю в девять часов. Поскольку подобных предложений в день редко поступало менее двадцати, я его проигнорировала, так же, как и остальные девятна-дцать. Мы ужинали до полдесятого, потом купались, потом прошлись по отелю. Выясни-лось, что в солнечной Сахаре я обожгла веки; раздраженные глаза начали больно слезить-ся. Но все же мы с Настей решили пойти погулять. И каково же было мое удивление, ко-гда из-за угла вынырнула темная фигура, обратившаяся ко мне на ломаном французском: «Я погонщик верблюдов, ты меня помнишь?»
До сих пор ломаю голову: как он мог узнать меня? Я была закутана по самые глаза, видел он меня на слепящем солнце, когда и увидеть-то ничего невозможно – а узнал по-том в полной темноте, да еще и с видоизмененными сильно распухшими глазами. Настя говорит: по голосу. Может быть. И все-таки: как-то по-другому у них глаза устроены. А Эдип вот с открытыми глазами нырял в соленую воду за морскими ежами – между про-чим, довольно глубоко – и ведь видел там, на дне, этих самых ежей. Я потом тоже смогла плавать под водой с открытыми глазами, но ежей, конечно, не разглядела.
Тут самое время вставить лирическое отступление про людей цивилизации и лю-дей природы. Мы ведь в своей Москве не можем и половины того, что умеют они: какими же недоделанными уродцами мы должны им казаться! Глаза не смотрят, ноги не бегают, руки не плавают, даже в бильярд сыграть толком не можем! Кстати, тот же Эдип без ви-димого усилия разбивал головой арбузы. После этого арбузы ели, не разрезая, а прямо от-кусывая от полученной половины/ трети/ четверти и пачкая лицо в арбузном соке. Всем участникам действа при этом весело, все хохочут. На этой светлой эмоциональной ноте мы с Настей к концу поездки почти привыкли к подобной манере поедания, но бить арбу-зы головой так и не решились.
То, что погонщик ждал меня больше двух часов, удивило меня гораздо меньше, по-скольку развлечений в оазисе все равно никаких. Правда, к моему огромному сожалению, Настя идти со мной (точнее, с погонщиком) в пустыню категорически отказалась. А в пус-тыню очень хотелось. Поэтому пришлось идти вдвоем.
На этом месте все обычно начинают спрашивать: а не сошла ли я с ума? Вот уж не знаю, по мне так – с детства такая была, во всяком случае, к вопросу этому давно привык-ла. Ну, у меня же была возможность убедиться в миролюбии местных жителей. Что бы я им не заявила, они неизменно отвечали мне: «Comme tu veut» . Даже если я говорила «от-стань»/ «перестань спрашивать»/ «оставь меня в покое». В общем, не страшно с ними бы-ло. А в пустыню хотелось. Помните же, как я заболела горами. И я пошла.
Бог мой, как же там было красиво! «Звездные войны» - жалкое подобие; и то я ду-мала, что показанное там звездное небо – компьютерная программа. Точно я не знаю, но допускаю, что эти кадры могли сниматься в ночной Сахаре. Только нужно сделать боль-шую-пребольшую поправку на несовершенство съемочной аппаратуры.
Отдельной песни заслуживает песок Сахары. Я съезжала на попе с барханов, зары-вала руки в песок, каталась по нему «колбаской», но когда вернулась в отель, руки у меня были чистые, волосы чистые, ногти белоснежные, и костюм сиял первоначальной свеже-стью. Скажите мне, пожалуйста, кто придумал, что песок грязный и от него надо отмы-ваться? Песок Сахары – солнечно-желтый, прозрачный, удивительно чистый и нежный. Может быть, это от того, что в него практически не попадает влага.
Но даже песок Сахары не может сравниться с небом Сахары! Создается впечатле-ние, что можно разглядеть движение звезд. А самые крупные из них были окружены «ко-роной» - красивым сияющим ореолом, увеличенным с западной (всегда только западной – поэтому я связываю оптический эффект с движением Земли) стороны.
Звезды мерцали и переливались, далеко, близко, везде. Наверное, за всю свою жизнь я не видела такого количества звезд. Очень красиво смотрелись наплывы тумана, и между ними тоже проблескивали звездные короны.
Жара спала, было приятно тепло. Я сидела на бархане и смотрела в звездное небо. Первое время погонщик тихонько ныл в ухо про то, как я ему в сердце запала; потом, вид-но ему надоело, он свернулся в клубочек, и сказал, чтобы я разбудила его, когда мне на-доесть сидеть. И ведь действительно – уснул.
Не знаю, сколько я там просидела, по приблизительным подсчетам – часа полтора. В Африке не очень длинный световой день – видимо, сказывается близость к экватору. Даже в начале июля ночь продолжалась около десяти часов: начиналась около восьми ве-чера и заканчивалась примерно в шесть утра. Потом я благополучно и без приключений вернулась домой; погонщика, разумеется, никогда больше не встречала.
Ночью проснулась от невыносимой жажды. Очень давно перед этим мне не было ТАК плохо . Но воды не было, взять ее было негде, а из крана она текла соленая.
На мое счастье, часа через три наступило утро.
Солончак и водопад
Утром мы встречали рассвет на солончаке. Когда-то в доисторические времена там было море; потом море отхлынуло, а соль от него – осталась. В более поздние времена со-лончак сгубил кучу народу: заблудившихся в огромном солончаке ждала страшная смерть. После ночной жажды мысль о солончаке меня пугала; радовала мысль о рассвете.
Фото 11. Солончак Шотт-Эль-Джерид
На большей части площади солончака соль расположена вперемежку с песком, од-нако встречаются и отдельные большие слитки, и просто россыпи соли. Соль бывает бе-лая и красная; добывают и ту, и другую.
К особым достопримечательностям солончака можно, наверное, отнести слеплен-ного там большого соленого верблюда. Кроме того, в соль была врыта лодка – как напо-минание о когда-то бывшем здесь море.
На рассвет я истратила не меньше пятидесяти кадров. Потом нас разместили в джипах (закрытых) и повезли в еще один круиз по пустыне. Хотя джипы – это, конечно, не верблюды.
Мы проехали по финиковым джунглям, потом по барханам, потом выехали на ров-ную дорогу. Потом дорога привела нас к водопаду в горах.
К водопаду вела большая и явно очень старая лестница. Было очевидно, что каж-дая, обнаруженная в этом месте капля воды представляла собой драгоценность: вокруг нее буквально возводились целые города.
Обойдя два водопада, мы к обеду добрались до Керуана, а к вечеру – до отеля. По-сле чего отправились на день рождения Эдипа играть в настольный футбол.
Нина, или
Русские в Тунисе
Пожалуй, тем, кто хочет в отпуске увидеть прежде всего сервис и хорошие условия проживания, я не готова рекомендовать поездку в Тунис. Но не так давно, обсуждая наш отдых с Настей, я поняла: ведь если бы мы жили в шикарном отеле с прекрасным питани-ем, мы бы и не увидели ничего из вышеописанного, не получили таких впечатлений и та-ких эмоций.
Из наших соотечественников, встреченных в отеле и экскурсионном автобусе, мало кто разделял наши эмоции. Впрочем, отели с высоким уровнем обслуживания тоже встре-чаются, хоть и за другие деньги. А вот менять национальный менталитет специально для русских туристов вряд ли кто будет, так что придется полюбить то, что есть. Но ведь и русские не меняют менталитет, отправляясь в поездку! Они напиваются в самолете, руга-ются с местными жителями и не хотят учить язык.
Там было достаточно моря и солнца, истории и экзотики. Но, несмотря на много-численные просьбы о повторном приезде, вряд ли я когда-нибудь еще вернусь в Тунис – нужно успеть посмотреть еще много других миров.
Re[guks]:
от:guks
Уважаемые участники темы! Подскажите, плз, какие есть в Тунисе объекты, имеющие промысловое значение для фотосъемки? В первую очередь меня интересуют гг. Сусс, Монастир, Карфаген (ну с последним вроде понятно - древние развалины). Сахару не предлагать - по целому ряду причин туда не поеду. Не получится ли, что ничего кроме пляжных красот и сфотографировать нечего? :?:
Заранее - спасибо за информацию! :)Подробнее
Единственное, что имеет некоторую эстетическую ценность в этой стране - это как раз Сахара. Приехать в Тунис и не поехать в Сахару - это примерно как приехать в Питер, но не выходить из хрущёвки где-нибудь в Автово.
Пляжных красот в Тунисе тоже нет.
Re[Вадим Румянцев]:
Оставляя за кадром другие причины, которые не дают мне поехать в Сахару, спрошу, а тамошние так сказать природно-климатические условия пагубно не повлияют на оборудование зеркалки? Честно говоря, побаиваюсь за ее работоспособность после посещения этого "райского" уголка....
Re[guks]:
Ну, соответственно, от песка беречь надо. В пустыне песок лезет везде.
Re[guks]:
В боксе снимать, конечно. Полиэтиленовый бокс для подводной съёмки вполне подойдёт.